21 – Пробуждение – часть 6

А “виноват” во всем был Генка. Точнее, сама идея непременно сделать Генке обрезание и сопровождающим отправить старшего брата Витю принадлежала самой Елизавете Аркадьевне. И, знай она  заранее, наверняка, во что все это выльется, она, возможно, проявила бы меньшую напористость и категоричность. Хотя вряд ли. Напористость и категоричность никогда не были визитной карточкой Елизаветы Аркадьевны; они были ее сущностью.

 – Мы должны вживаться в эту страну! Ты-то, Витька, уже староват. Тебе израильская армия уже не светит! – Староватому Витьке к приезду в Израиль исполнился 21 год. – А у Генки еще все впереди! И как на него будут смотреть его сослуживцы? А если он потом еще захочет сделать себе карьеру, жениться на израильтяночке? Решено: я подала все документы и записала Генку на обрезание. А ты – ты поедешь его сопровождать. Ну, а кто еще? Не я же, в самом деле. Так что придется тебе быть “за старшего”.

Генку такая перспектива вполне устраивала. Со старшим братом их связывали теплые, хоть и не слишком глубокие отношения. Они почти никогда не дрались, не выясняли отношений и не наступали друг другу на больные мозоли. Слишком разными они были для этого, хоть и разделяло их всего каких-то пять с половиной лет.

Особенно радовала Генку перспектива на законных основаниях прогулять несколько дней учебы. А еще его привлекала уникальная возможность сменить свое имя.

– Гадом буду! – скакал галопом Генка по гостиной,  на радость Елизаветы Аркадьевны столь изящно именуемой в Израиле “салоном”. (“Добро пожаловать к нам в салон!” – эта дежурная фраза главы семейства Гликов  встречала каждого, переступавшего порог их съемной, меблированной квартиры).

– А так ты кто? – с олимпийским спокойствием “интересовался” Витя, поднимая попадавшие в ходе импровизированного младшим братом “кросса с препятствиями” стулья.

– А так мне надоело объяснять всем и каждому, что я – не какой-то там Ганди, а Ге-на-ди! – добродушный Генка привычно пропустил едкую колкость мимо ушей.

– А скажи, у Гада был брат? – вдруг на секунду задумался посерьезневший Витя.

– Был, есть и будет есть! – Генка с честью выдержал театральную паузу. – И зовут его Гена! – и, запустив в Витю бумажным самолетиком, залился гомерическим хохотом.

– Ах ты, крокодил! – не остался в долгу Витя, и бумажный самолетик бумерангом отправился в обратный рейс.