| ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА | СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА |
8.
Если бы Ави[1] знал, насколько решающей может быть его подпись, если бы знал реб Авраам, сосед Давида, сколько горечи принесет ему решение, которое он принял, будучи молодым и неопытным аврехом…
Тогда он был еще просто Ави, молодой парень, который совсем недавно женился. Он учился в прекрасном колеле, жена работала на полную ставку, получая стабильную зарплату, бонусы, стаж и прочие цветочки, у них была своя прекрасная квартира, и будущее было многообещающим. Так что, когда однажды вечером к ним постучался улыбчивый и приятный человек, и попросил уделить ему пару минут, они не нашли причины отказать. Его язык жестов, риторика и смысл речи представляли собой редкое впечатление честного человека, который заботится лишь о благе молодой пары.
В общем-то, рассказывал этот приятный человек, он учит Тору весь день, но тяжелое финансовое положение религиозных семей не дает ему спать по ночам. Он долго думал, и нашел путь, который может помочь им.
– Жизнь пробегает, как сон, – красиво говорил неизвестный, – обращаясь и к Саре, которая тоже прислушивалась к его словам, хотя ей и стало неприятно, что он обращается прямо к ней:
– Вот, ты только что закончила школу, и вдруг уже замужем… скоро станешь матерью, и вдруг – ты уже женишь детей…
Сара покраснела. Это было правдой, но новость была еще совсем свежей и совершенно секретной. Похоже, что хотя страховой агент и учил много о способах общения и силе убеждения, но таким тонкостям его не обучали.
В итоге они подписали. Оглядываясь назад, реб Авраам и его жена не помнят точно, как развивались события, они помнят лишь начало беседы, которое само по себе должно было зажечь в мозгу тревожный сигнал (красную лампочку), хоть у одного из них. Но, увы… Тот человек в итоге вышел от них с большой добычей – подписанными бланками, подтверждающими, что супруги открыли сберегательную программу в страховой компании “Скала”. Ни Ави, ни Сара не знали, что в тот момент они на самом деле открыли страховую программу, согласно которой они должны будут каждый месяц платить приличную сумму за страховку, которую они получат, если, не дай Б-г, что-то случится с ними самими или их имуществом – “страхование жизни”. Только крошечный процент из той суммы, что они будут платить, выделяется на сбережения. Но этого им, разумеется, не объяснили. Бóльшая часть денег вовсе не шла на сбережения, а супруги продолжали платить, рассчитывая, что это поможет им в будущем.
Да, годы летят быстро, рутина сменяется рутиной. Не успеваешь обернуться, как дом уже наполняется голосами детей, их шалостями, смехом и слезами. Девушка, которая достигает возраста, когда уже “можно серьезно подумать о будущем”, обычно мечтает о том, “с кем можно поговорить” – вести с ним задушевные беседы о себе и судьбах всего мира, философствовать и размышлять о будущем, как будто вся жизнь – одна большая прогулка по берегу моря.
Очень быстро ты погружаешься в мир бутылочек и сосок, подгузников и тертого яблочка, жаропонижающего и “подержи ему руки, чтобы не разлил лекарство”, абонентской платы и витаминов, и дневников первоклашки. Сара удостоилась того, чтобы дом рос и расцветал, и рядом с ней рос и расцветал и Ави. С каждым годом он все больше и больше погружался в мир Торы.
Что ж, оленятки стали красивыми оленями. Деньги достаются непросто, и вот уже старшая дочь на пороге помолвки. Однажды вечером, когда реб Аврааму пришлось отвечать на вопрос вопросов: “Сколько вы можете дать?”, который открывает – и закрывает – любое сватовство, воспоминание о сберегательной программе отозвалось сладким привкусом надежды.
Жена, которая стала уже завучем по математике в своей школе, подсчитала все, и пришла к выводу, что сама по себе сумма сбережений, даже без обещанных процентов, приближается к двенадцати тысячам долларов.
Вдруг оба предстали перед одной из невозможных проблем. Ведь сколько раз они хотели открыть эту сберегательную программу, но решали не приближаться… было лечение зубов, которое создавало большие дыры в бюджете, была крошечная достройка, превратившая балкончик в маленькую, но жизненно необходимую комнату… За двадцать лет семейной жизни они успели поменять солнечный бойлер, починить канализационную трубу, оплатить операцию частным образом, купить новую стиральную машину. Но все время старались не трогать эти сбережения. Чтобы хотя бы первая свадьба была полегче… И вот теперь пятизначная сумма усмехалась им в глаза.
Получив от опытных сватов несколько терпеливых и подробных уроков, смущенный реб Авраам несколько увеличил сумму обязательств. “Тридцать тысяч. Да и то, по моему скромному мнению, это довольно-таки безответственно…” Назавтра уже двое младших обсуждали внезапно поседевшую бороду отца: «Наш папа уже почти дедушка, даже судя по бороде». И в один прекрасный день реб Авраам превратился в будущего тестя. Деньги идут к деньгам, а бедняк – к бедняку. Что есть, то есть, а чего нет, того нет, и в итоге нашлась девочке прекрасная пара.
Маленькая квартирка в маленьком городе, полная надежд молодая пара, которая тоже “берет на себя” часть оплаты, и в один прекрасный день контракт о покупке квартиры был подписан. Чиновник в кредитном отделе на удивление учтив. Он советует и старается, звонит и ускоряет процессы. Каждый день – какие-то новости, и, параллельно, советы, как с этими новостями справляться. Нужно открыть сберегательную программу. Начинают выяснять и наталкиваются на бюрократию, туманные и нечеткие объяснения. Пока что понятно лишь, что процесс займет немало времени, и чиновник кредитного отдела советует взять краткосрочную ссуду. Реб Авраам все взвешивает, и со спокойным сердцем позволяет себе взять ссуду на сумму пятьдесят тысяч шекелей. Скоро откроется сберегательная программа, и, по крайней мере, эту ссуду они вернут легко. Но и гарантов найти нелегко, хотя речь идет не о смутных надеждах. Документы страховой компании подтверждают, что скоро будет получена большая сумма, которая покроет весь долг. Нечего опасаться. И все же…
Вдруг Сара, жена реб Авраама, вспоминает беседу перед дверями первого класса, тогда, на родительском собрании. Она стояла неподалеку, ждала своей очереди зайти в четвертый класс, где учится ее дочка Шула. Сара хорошо помнит, о чем шла речь, и, ни капли не сомневаясь, предлагает: “Стоит подойти к Кляйнам. У них денег хватает, так что они не будут слишком уж опасаться подписать гарантию”.
Давид, муж Миры и хороший сосед реб Авраама, вежливо изучил документы, касающиеся банковской ссуды. Только недавно он читал о том, как велика заповедь помогать другим, и что, например, давать в долг или помогать в этом – это замечательная возможность заработать большую заслугу перед Всевышним.
Давид не спешил. Он советовался и выяснял, взвешивал и проверял, и Мира тоже согласилась. Их хорошие отношения с приятными соседями, давнее знакомство с ними и глубокое уважение, которые они питали к этой многодетной семье, стали решающими факторами в их согласии.
Но в один (не)прекрасный день к ним постучали…
**
Всегда, когда Хана вспоминает об этом моменте, она ощущает, что это помогло ей стать лучше. В большинстве случаев разные происшествия детства, детские проказы и впечатления забываются, и когда пытаешься проникнуть в мир своих учениц, это не всегда получается. Зрелое отношение к жизни, разница в возрасте и опыте – все это приводит к тому, что далеко не всегда удается проявить сопереживание и понимание детских проблем, несмотря на горячее желание помочь.
Разочарование, потрясение, страстное желание и разбившаяся мечта – все эти чувства даже через десять лет сильны в ее сердце настолько, как будто это было вчера.
В американской школе готовили большой и впечатляющий концерт. Все классы принимали участие. Были потрясающие выступления, огромный хор, сценки, лотереи и шикарное угощение. В классе Ханы приготовления тоже шли полным ходом. Пять девочек из класса выбрали участвовать в спектакле. Хану не выбрали. Она очень расстроилась, но папа как раз был доволен. Хана не могла понять, почему. Подружка Ханы получила роль в спектакле, и один раз, когда они играли у Ханы дома, та не выдержала и попросила:
– Расскажи мне свою роль! – ее глаза сверкали от зависти.
– Ну ладно, только не рассказывай никому!
– Никому!
– Обещаешь?
– Хорошо!
Ее звали Рахель, и ее косички давно уже превратились в хвост, небрежно скрепленный заколкой. Но папа пока что ничего не говорил, и лишь наблюдал за происходящим – тихо и тревожно.
Рахель важно подняла голову, получая удовольствия от своего статуса и оказываемого ей почета. Папа Ханы сидел с книгой в углу комнаты, значит, он тоже будет ее слушать. Вот какая она важная!
– Я играю иммигранта из России. В нашем спектакле много говорят об иммигрантах, ведь, в конце концов, большинство жителей Америки – иммигранты, так что их представляют с разных углов зрения.
Тут папа начал прислушиваться очень внимательно. Его лицо резко побледнело. Как будто все тревожные сигналы и вопросы, все сомнения и опасения собрались вместе и легли на его сердце, как огромный камень.
Тем временем, Рахель начала говорить сам текст:
– Ой, какой я глупый и убогий,
Так легко меня узнать.
Все еще молюсь я Богу,
Это нужно поменять.
Долой бороду, долой ермолку,
Тут в Америке все равны,
Талит и тфиллин сдам на барахолку,
Будем, как все – Америки сыны.
Рахель закончила говорить. Она даже не почувствовала, в какой шок ввела находящихся в комнате. Не только папа пришел в ужас. Даже десятилетняя Хана почувствовала, что было сказано что-то страшное, и если папа это слышал… Ой, что будет? Что-то точно изменится. Вот только Хана и представить себе не могла, что из-за этих слов изменится вся ее жизнь.
Пока что в комнате стояла тишина. Папа ждал. Он крепко сжал губы и ждал, желая услышать, что скажет сама Хана. Для него ее реакция будет эликсиром жизни, успокоительным лекарством, прохладной водой в жаркой пустыне.
Хана действительно не осталась равнодушной, и папино дыхание постепенно выровнялось.
– Что, вы, в самом деле, говорите там такое?!
Рахель даже не поняла:
– Да нет, там есть еще много, только я не все помню.
– А твой папа это слышал?
– Ну конечно!
– И что он говорит?
– Он говорит, что в Америке нельзя отличаться от других, и только твой папа и еще несколько евреев продолжают упрямиться, но мой папа говорит, что вы тоже в итоге сдадитесь…
– Ни за что! Мы никогда не сдадимся! Папа говорит, что Тора Всевышнего никогда не меняется, неважно, где ты живешь!
Рахель замолчала на минутку. Потом ее голос уже не был таким уверенным:
– Да, мой папа тоже раньше так говорил… Знаешь, и правда жалко, что у нас уже нет такого Шаббата, как прежде. Но папа говорит, что тот, кто соблюдает Шаббат, умирает с голоду, а мертвые не могут выполнять вообще никаких заповедей…
Хана вышла из себя. Они начали спорить, но в папином сердце, рядом с радостью за дочку, уже созрело решение.
| ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА | СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА |
[1] Ави – уменьшительное от Авраам (как Саша – Александр и т.п.)
