В Афтаре к недельной главе Ваера мы читаем историю о пророке Элише. Он благословил пару, которая его принимала, чтобы у них родился ребенок. Мальчик родился, но через какое-то время умер, и пророк Элиша его оживил.
Вы знаете, кем был этот ребенок? Это был будущий пророк Хавакук! Тот самый, который сказал, что «праведник верой своей будет жить». Значение этой фразы как квинтэссенции Торы мы обсуждали в предыдущей статье.
Мы говорили также о том, что Всевышний – над этим миром, и для Него не существует границ возможного. О том, что величайшие праведники и пророки имели силы влиять на события в этом мире (в том числе сверхъестественным образом), нам уже известно. Новым для нас будет то, как Талмуд в трактате Мегила объясняет, что сделал Элиша: он оживил мертвого молитвой!
Есть еще одно место в Талмуде, говорящее о молитве: в трактате Брахот говорится, что когда жена беременеет, муж начинает молиться о том, чтобы у них родился мальчик.
После 40 дней с начала беременности это называется «бессмысленной молитвой», поскольку можно молиться только о том, что будет, а не о том, что уже есть. То же относится и к случаю, когда человек молится о том, чтобы пострадавшими в катастрофе оказались не его близкие: катастрофа уже произошла, и люди уже пострадали. Это также – «бессмысленная молитва». Возникает вполне логичный вопрос: а разве молящийся не просит именно о том, что будет? Ведь, как и в случае с Элишей, он просит, чтобы родственники воскресли, или чтобы пол ребенка в утробе матери изменился? Однако это не так. Как мы говорили в предыдущей статье, мы не молимся о чудесах!
В том же месте в трактате Брахот мы находим еще один аргумент: известно, что, когда праматерь Лея была беременна в седьмой раз, она испугалась, что ее сестра Рахель удостоится меньшего (то есть станет праматерью меньшего числа колен Израиля), чем другие жены Яакова, и молилась о том, чтобы ее ребенок оказался девочкой, а не мальчиком, чтобы Рахель стала матерью еще двух мальчиков и, тем самым, праматерью еще двух колен.
Если мы не говорим о чудесах – как же Лея могла просить о чуде?
Я слышал объяснение от рава Моше Шапиро (зихроно цадик ливраха): он привел место из Талмуда в конце трактата Ктубот, где говорится о кодификаторе Мишны, рабби Йеуде а-Наси (Аризаль говорил о нем, что он – это позднее перевоплощение нашего праотца Яакова, на это же намекает Раши. С Б-жьей помощью, мы коснемся этого в статьях, когда будем говорить о рождении Яакова и Эйсава).
В интересующем нас месте есть длинное описание того, как Рабби (так называют рабби Йеуду а-Наси) ушел из этого мира. Когда он заболел и был при смерти, объявили мудрецы: тот, кто скажет, что Рабби умер, будет поражен мечом. Очевидно, что сообщать о хороших вещах – заслуга, а вот приносить дурные вести – нет. Но чтобы это каралось смертью?! На это место книга «Шита Мекубецет» (большой комментарий к многим трактатам Талмуда, составленный равом Бецалелем Ашкенази, который был учителем Аризаля) говорит, что такое постановление мудрецов было сделано потому, что, если бы люди точно знали о смерти Рабби, они бы уже не просили о том, чтобы он ожил, не молились бы о нем.
Написано прямо в Талмуде, что организовывались тфилат а-рабим, общественные молитвы за его выздоровление – как и в наши дни, когда рав Шах, рав Эльяшив и рав Овадья Йосеф (благословенна их память) были при смерти. Таким образом, если бы стало известно, что Рабби умер, то никто бы не молился об оживлении. Но пока этого не было известно, люди продолжали молиться, и это могло быть причиной возвращения Рабби к жизни.
Нам после чтения этого отрывка становится еще более непонятно: можно или нельзя молиться за то, чтобы человек воскрес?
В этом месте наши мудрецы открыли нам, что молитва – это не слова, которые мы произносим. Молитва должна исходить из самого сердца так, чтобы мы твердо знали, что на нее может быть ответ. У человека, который заранее знает, что нет никаких шансов, не может быть полноценной молитвы. В этом знании для нас открыт ответ на вопрос, почему молились Элиша и Лея.
Пророк Элиша находился на таком высочайшем уровне, на котором для него не было принципиальной разницы, жив человек или умер. Он знал не только в теории, но и в силу жизненного ощущения, что для Всевышнего нет ничего невозможного в том, чтобы вернуть человека к жизни, и поэтому он мог об этом молиться, и его молитва была услышана. И то же самое касается Леи.
Есть традиция в некоторых семьях (раньше и сейчас, в наши дни), не говорить никому о том, что кто-то из членов семьи тяжело заболел, не дай Б-г. Ведь если о его болезни никто не знает, можно молиться о скрытом чуде, и удостоиться его. Но как только это становится достоянием многих, и многие люди знают о болезни, и даже молятся о выздоровлении – ответом на их молитвы может стать только открытое чудо, и этого надо удостоиться особо. Это помимо того, что на открытое чудо мы надеяться не можем.
Очень важно жить так, чтобы не ограничивать силу Всевышнего в духовном и материальном благе, которое Он может нам дать.
Безусловно, мы не можем молиться о чуде, но почему бы нам не молиться о благословении наших трудов? Даже когда шансы на успех, казалось бы, минимальны, вооружившись уверенностью в правильности того, что мы делаем, и подкрепившись молитвой, мы часто можем видеть успех – пусть не всегда помощь Свыше приходит теми путями, о которых мы молились.
Проблема нашего поколения в том, что зачастую мы настолько «ограничиваем» Всевышнего в Его роли в нашей жизни, что даже вещи намного более низкие, чем чудеса, выходят для нас за грань реальности.
Когда человек считает, что у него нет шансов, он не может молиться.
Ведь основа молитвы – знание, что есть Всевышний, что Он всесилен, что Он выше всех наших ограничений. Важно всегда помнить, что Он добр и желает нам добра, мы лишь просим о том, чтобы это добро нам открылось.
Особую силу и эффективность имеет молитва о духовном, и на то есть две причины. Во-первых, это желание Творца. Во-вторых, особенность духовного мира такова, что все чудеса в нем скрытые. Мы хотим роста в Торе, истинного мира и Б-жественного присутствия в наших семьях, праведных детей.
