Автомобильные гудки, разноголосый гомон, магазины, магазинчики… Трудно представить себе, что здесь, по соседству с иерусалимскими улицами Агриппос и Бецалель, в тени высоких городских зданий, живут своей жизнью целых семь харедимных кварталов – семь островков святости в море секуляризма, бушующего на центральных улицах Города. От них, этих совсем небольших по территории кварталов, расположенных в самом сердце новой части Иерусалима, за рынком Махане Йегуда, исходит мощное сияние духовного величия.
Шехунот а-Нахлаот – так официально называется их территория – в обиходе известны под другим именем: Штетлах.
Штетлах окружен высокими стенами – стенами не материальными, но духовными. В былые времена тем, кто рос здесь, в настоящем царстве Торы, даже не приходило в голову выйти за пределы этих стен, покинуть свой квартал, посетить, например, соседние улицы – Яффо, Кинг Джордж или Бен Йегуда. Зачем? Их жизнь была наполнена теплом, любовью, Торой и хеседом. Чего им было искать в другом месте?
В светской среде Нахлаот считаются шехунот они – местом обитания бедноты. Но дети этих нищих кварталов знали, в чем их богатство.
Наблюдая рядом с собой примеры истинной духовности (о них мы расскажем ниже), эти мальчики и девочки не нуждались во внешних стимулах, чтобы ощутить счастье. Такое ощущение давала им сама жизнь, с первой до последней минуты наполненная смыслом. Да и как могло быть иначе? С младенчества они были вовлечены в жизнь квартала, центром которой был шул (синагога), и сама атмосфера этого места ощущалась ими как теплые объятия любящей матери.
Построены кварталы Штетлах бьли по решению Ваад клали (комитета, ведающего делами ашкеназской общины).
Поскольку селиться в Старом городе было уже невозможно из-за недостатка места, рав Шмуэль Салант призвал строить жилые кварталы за его пределами. Сначала руководство комитета намеревалось вести строительство рядом с местом, где похоронен Шимон аЦадик, но от этого плана пришлось отказаться (как выяснилось позднее, если бы первоначальный проект удалось воплотить, то после Войны за Независимость 1948 г. новые кварталы оказались бы за “зеленой чертой” и евреям пришлось бы покинуть свои дома).
Тогда было решено приобрести участки земли возле районов Мазкерет Моше и Оhель Моше (названных в память сэра Моше Монтефиори), неподалеку от улицы Яффо. Рав Салант разослал в общины диаспоры письма с просьбой о содействии. Из-за границы, в основном от американских евреев, стали поступать средства, из которых и финансировалось строительство жилья.
Главным вдохновителем проекта был секретарь рава Шмуэля Саланта, р. Нафтали Цви Поруш.
Р. Нафтали Цви, сын р. Шломо Залмана Поруша, в детстве слыл чудо-ребенком. Предрекали, что он станет великим мудрецом Торы. К сожалению, серьезное заболевание глаз полностью лишило его возможности читать, и молодой человек посвятил себя общинным делам. Позднее, когда зрение восстановилось, он захотел вернуться к серьезной учебе. Но ведь это значило, что у него не будет возможности уделять время общине. Р. Нафтали Цви поделился сомнениями с братом, р. Акивой Порушем, считавшимся большим мудрецом. Тот, в свою очередь, обратился за советом к своему учителю, великому цадику раву Цви Михелу Шапиро, одному из самых выдающихся людей в Иерусалиме. Ответ пришел к раву Шапиро во сне: пусть р. Нафтали Цви и в дальнейшем занимается делами общины.
Как рос Штетлах
Первым, в 1893 г., возник квартал Кнесет Алеф. В нем насчитывалось 13 одноэтажных домов, которые группировались вокруг синагоги. Синагога называлась Бейт Рахель, и была постоянным местом молитвы большого цадика, рава Арье Левина. Жители квартала часто наблюдали, как он, медленно, но твердо ступая, идет молиться. Каждый день р. Арье давал прихожанам синагоги урок по книге Эйн Яаков. У одного человека, молившегося в Бейт Рахель, была напряженная атмосфера в семье. Р. Арье решил дать урок на тему о том, как нужно обходиться с женой. Возможно, этот человек извлечет кое-что для себя, и это поможет ему восстановить мир в доме?
И случилось так, что во время урока в синагоге присутствовал рав Иссер Залман. После занятия он подошел к к р. Арье и сердечно поблагодарил его: то, что он услышал, заставило его задуматься о его собственных отношениях с женой. Напрасно р. Арье уверял, что вовсе не имел в виду рава Иссера Залмана. Тот продолжал повторять, что будет стараться исправиться. Последнее время он был занят написанием книги Эвен аЭцель и пользовался при этом помощью жены Бейлы Гинды. Наверняка она испытывала давление со стороны мужа. Тепер, услышав от р. Арье урок мусара, он приложит все усилия, чтобы обращаться с женой получше.
В 1894 г. Построили квартал Батей Минск. История его возникновения такова:
глава колеля Минск в Иерусалиме получил письмо от главы минской общины с криком о помощи. Он умолял Рош Колель вместе с семьей и с праведными евреями Иерусалима помолиться у Котеля, чтобы Всевышний сжалился над его сыном. Юноша оставил пути отцов и заявлял, что не собирается принимать участие даже в пасхальном седере. Рош Колель и другие отправились к Котелю и начали молиться – и как только их молитвы вознеслись к Небесному Престолу, сын главы общины раскаялся в своих грехах. Преисполненный благодарности, отец передал в Иерусалим деньги, на которые и был построен Батей Минск. В 10 квартирах жили учащиеся колеля.
Жившие в Кнесет Алеф евреи были Якирей Йерушалаим (мудрецы Торы и праведники). В заслугу изучения Торы жилье им предоставляли бесплатно. Эти дома так и называли: Хекдеш Колель (т. е., специально выделенные исключительно для членов колеля). Строительство Кнессет Алеф продолжалось десять лет и, когда уже близилось к своему завершению, стало ясно, что построенных квартир решительно не хватает. Поэтому в 1908 г. был куплен земельный участок по соседству, на котором и выстроили квартал Кнесет Бет. Кнесет Бет считался кварталом благоустроенным, т. к. застройка в нем была не одно-, а двухэтажной. Здесь же неподалеку располагалась пекарня Гальперина, в которой изготовляли мацу.
Однажды глава общины, р. Яковсон, получил письмо из Варшавы, от тамошнего богача, реб Яакова Йосефа Бройде. Тот писал, что, поскольку Всевышний не благословил его потомством, он хотел бы увековечить свое имя в Иерусалиме, построив в новой части города квартиры для изучающих Тору. К северу от Кнесет Бет, рядом с Кнесет Алеф, в 1902 г. приобрели еще один участок под застройку. Так как земля не подлежала продаже иностранцам, купчая была оформлена на имя некоего жителя Иерусалима. Приобретенный участок был выделен для неимущих членов литвацкой общины (прушим), посвятивших себя изучению Торы.
Р. Бройде просил в своем письме, чтобы молящиеся в синагоге нового квартала учились для возвышения его души и каждый день произносили по нему кадиш в соответствии с порядком, принятым в его семье в течение многих лет, т. е. по нусаху прушим. Это было бы затруднительно, если бы жители квартала принадлежали к разным течениям. Поэтому р. Бройде особо отмечал, что, хотя каждый еврей дорог ему, жилье в квартале (названном в его честь Батей Бройде) предназначается только для прушим. До сегодняшнего дня каждый, кто поселяется здесь, должен дать письменное обязательство молиться только в местной синагоге, также носящей имя р. Бройде.
Как и положено по Алахе, здание синагоги построили так, чтобы она возвышалась над остальными домами. В Батей Бройде насчитывалось 26 квартир, из них 22 располагались жилых домах, а остальные 4 – в нижнем этаже здания синагоги. Для синагоги р. Бройде прислал 7 ящиков с ценными книгами,чтобы люди могли учиться. Открытие квартала ознаменовали пышной церемонией ханукат а-байт, оплаченной из средств комитета ашкеназской общины.
Р. Бройде тоже пожелал участвовать расходах на ханукат а-байт и прислал 400 фунтов стерлингов, не дав никаких указаний о том, как они должны быть потрачены. Именно в эту сумму обошлась покупка земли напротив Батей Бройде. На ней в 1925 г. возник еще один квартал, Кнесет Гимель, с гораздо более «просторными» домами и крылечками (по одному на каждые две квартиры).
Р. Гиллель Либерман, открывший первые (в Израиле) школы системы Бейт Яаков, был жителем Кнесет Гимель. Однажды случилось так, что учителям на несколько месяцев задержали выдачу заработка, и три учителя из Петах Тиквы явились в дом р. Либермана, намереваясь стребовать причитающиеся им деньги. Дом рава находился неподалеку от Рехавии и Кнесета, и учителя полагали, очевидно, что увидят перед собой роскошную виллу.
Оказались же они в однокомнатной квартире, в которой, чтобы посетители смогли войти, пришлось отодвинуть к стене кровати. Пораженные условиями, в которых приходилось жить семье рава, учителя откланялись, даже не заикнувшись о деньгах. Эта история очень ясно показывает, что кавычки к слову «просторный» в отношении квартир в Кнесет Гимель – более, чем уместны. Просторными они могли считаться лишь в сравнении с квартирами в более старых районах. Но теснота никак не заслоняла святость и духовное великолепие, царившие в квартале, наоборот, на ее фоне они сияли еще ярче…
В 1910 г. напротив Батей Бройде возник квартал Батей Ранд – хасидский «противовес» литвацкому Батей Бройде. Говорили: молитву и в Бройде, и в Ранд заканчивают одновременно; вот только молитва не одна и та же: в Бройде – минха гдола, в Ранд – шахарит… В Бройде, читая Теилим, проливали слезы, в Ранд – пускались в пляс. В синагоге Бройде на исходе субботы уже слушали проповедь об ужасах преисподней перед тем, как приступить к молитве маарив, а в это время в синагоге Ранд все еще шла третья субботняя трапеза и звучали змирот. А когда наиболее уважаемые евреи из Бройде омывали руки перед молитвой ватикин на рассвете в воскресенье, старейшины из Ранд тоже омывали руки… после мелаве малка.
А наиболее ярко различия в жизни двух кварталов проявлялись в Лаг баОмер… Зажигательные танцы и сегодня поражают взгляд тех, кто оказывается в этот день в Ранд.
Квартал Ранд построил р. Меир Ранд, хасид цанзской общины Диврей Хаим. У себя на родине, в Галиции, он был богатым лесовладельцем. Совершив алию, он поселился в Цфате, но его страстным желанием было жить в Иерусалиме. Из Цфата ему пришлось чуть ли не бежать тайком, т. к. местная община ни за что не хотела отпускать его. Переехав в Иерусалим, он и построил Батей Ранд. В квартале были 22 квартиры, синагога и миква.
В истории строительства квартала ясно чувствуется помощь Небес. То было время, когда христианская миссия активно скупала землю в Святом Городе, и в этот момент пыталась приобрести как раз тот участок, на котором позднее возник Батей Ранд. Рассказывают, что евреи, желая купить эту землю, собрали сто золотых наполеондоров и назначили встречу с землевладельцем-арабом.
Отправляясь на переговоры, они взяли с собой все деньги и заранее подготовленную купчую. Однако возле самого участка на глаза им попалась группа людей. Это оказался знакомый им священник, сопровождаемый многочисленной охраной. Евреи испугались: если священник поймет, что они заинтересованы в покупке, он сделает все возможное и невозможное, чтобы опередить их. Поэтому они нашли на вершине холма камень с расщелиной – как раз на этом месте позднее была построена синагога – и, спрятав там все деньги и бумаги, поспешно удалились, а вернувшись, не обнаружили в расщелине ни денег, ни бумаг. Приложив большие усилия, они за короткое время вновь собрали нужную сумму и совершили покупку.
Для строительства домов использовали длинные металлические балки. В Иерусалим их доставляли по железной дороге, а затем везли к месту постройки на верблюдах. Каждую балку несли два верблюда – один конец балки клали на одного, другой на второго, и приходилось постоянно следить, чтобы животные шагали в ногу.
Последним по времени, в 1928 г., возник Батей Мункач, еще один хасидский квартал, наряду с Батей Ранд.
Его построили выходцы из городка Мукачево, расположенного на территории современной Украины. По поручению Мукачевского ребе несколько его хасидов приобрели земельный участок рядом с Батей Ранд и Батей Бродье (там, где проходит улица Бецалель) и застроили его двумя рядами домов. Сам факт, что ребе, ярый противник сионизма, отдал подобное распоряжение, свидетельствует о его горячей любви к Святой Земле. Сегодня в Батей Мункач проживают 30 семей.
