Трое Праотцев – Авраhам, Ицхак и Яаков – дали нам время молитвы, а женщина по имени Хана – дала форму и суть Амиды.
У нас есть Амида будней с 19-ю благословениями, Амида суббот и праздников с 7-ю благословениями. В своей молитве Хана 9 раз упоминает имя Всевышнего (гл.2, 1-10 строки). Когда Мудрецы постановили молиться в Рош аШана, они ввели Тфилат Мусаф, где также 9 раз произносится имя Б-га.
С Рош аШана это связано отнюдь не случайно, но исторически. По преданию, Хана молит Б-га о рождении сына именно в Рош аШана. И Всевышний слышит ее молитву, принимает ее и дает ей зачать именно в этот день – точно так же, как в этот день Он принимает молитвы о детях Сары и Рахели. (Всех трех женщин мы вспоминаем в Рош аШана).
Этот день значим для Ханы и всей ее семьи еще по одной причине, – по какой, сейчас станет понятно.
Вообще, изначально в Рош аШана не нужно было приходить в Храм. Регламентом предусматривались лишь три дня в году – Песах, Шавуот и Суккот. Во времена, когда жила Хана, в еврейском народе, увы, имел место духовный упадок, евреи как будто забыли, в какой стороне Храм. И муж Ханы, Элькана, руководствуясь правилом, что мицву, в которой наметилось ослабление, следует исполнять с особым усердием, взялся исправить ситуацию.
Во-первых, Элькана решил приходить в Храм не три, а четыре раза в год – в том числе, на Рош аШана. Во-вторых, он придумал, как возвратить народ в Храм, и этот способ сработал. Всей семьей он шел в сторону Храма и, когда приходилось делать остановки, вместо того, чтобы ночевать на постоялом дворе, ставил шатры на открытом месте, у всех на виду. Люди спрашивали: «Что вы тут делаете?» И все домашние Эльканы отвечали: «Идем в Храм». Многие к ним присоединялись. Когда Элькана убеждался, что с этим маршрутом все в порядке, люди и сами идут, он изменял маршрут… Так, благодаря семье Эльканы и Ханы, все снова пошли в Храм.
(Первую и начало второй главы книги пророка Шмуэля принято читать на Рош аШана).
Все в семействе Ханы были пророками. Она сама, ее муж Элькана, сын, которого она родит (он-то и станет пророком Шмуэлем), и даже внук (по преданию, внук тоже будет пророком).
Согласно преданию, Элькана – потомок Кораха, и когда Хана в своей молитве говорит: «Г-сподь умерщвляет и оживляет, низводит в ад и поднимает» (Шмуэль, 2, 6), – она, тем самым, поднимает Кораха из ада.
Хана пророчица. Она знает, что ее сыну Шмуэлю предназначено стать пророком, но она больше 19-ти лет замужем, а у нее до сих пор нет детей. Хана молит Всевышнего о ребенке и в этот момент ей открыто, что ее будущий сын помажет на царство двух царей – Шауля и Давида. (См. книгу Шмуэля, 2-я глава, 10-я строка). В своей молитве Хана мысленно прикасается к будущему. Оно ее потрясает. Она видит, что целью царя Давида, возведенного на престол ее сыном, станет работа по воцарению Всевышнего в этом мире – Давид выберет место для Храма, перевезет в Иерусалим Ковчег Завета. Сын Давида, Шломо, претворит замысел отца в жизнь. Перед мысленным взором Ханы – великолепный Храм, Первосвященник, Служение. Это тот высший, идеальный порядок, который возможен лишь в армии (где, в идеале, каждый четко знает стоящую перед ним задачу и неукоснительно исполняет свои обязанности).
И, видя этот порядок, Хана называет Всевышнего Б-гом армий.
Читатели, вероятно, со мной согласятся, если я позволю себе заметить, что для большинства из нас понятие милости Всевышнего и понятие Его Суда четко разграничены. Либо милость, либо Суд. Хана же в своей молитве, в своем разговоре с Б-гом поднимается так высоко, что граница, разделяющая Милость и Суд, оказывается в ее восприятии полностью стертой: все, что делает Всевышний, болезненно оно или приятно — абсолютное добро.
(Подобно тому, как садовник, проводя ежегодную обрезку ветвей, делает дереву «больно», и это безусловное добро; подобно тому, как хирург удаляет гангренозную ногу, и это тоже добро; пахарь взрезает пласты земли, возможно ей больно, но это добро; женщина рожает в муках, но в результате в этот мир приходит новая душа — и это добро… во всем, совершенно во всем, Хана видит только добро).
И это гораздо более высокий уровень, чем у подавляющего большинства людей. Хана поднялась на ту ступень духовной лестницы, на которой стоят только ангелы. И в том, как мы произносим молитву Амида, как раз и проявляется исчезновение границы между Милостью и Судом. Мы стоим на одном месте, потому что некуда идти, нет никакого изменения, нет никакой границы, нет движения — все абсолютное добро, абсолютное постоянство.
