из рассказов о рабанит Хае Миндл Пинкус
Молитва в субботы
По субботам рабанит старалась прийти в синагогу, чтобы помолиться в миньяне. Пока дети были маленькие, ей не удавалось прийти к началу молитвы, хотя и тогда она старалась попасть на чтение Торы и на Мусаф – дополнительную молитву в Субботу и праздники. Но как только дети подросли и стали справляться утром без ее помощи, она старалась приходить на всю молитву.
Она очень любила благословение коэнов, стараясь не упустить возможность услышать его, ведь сам Всевышний наделил коэнов ключами от всех возможных благословений.
С наслаждением слушала рабанит чтение Торы в синагоге. Если была возможность, она приходила в синагогу не только утром, но и во время послеполуденной молитвы, и не только в Шаббат, но и в другие дни, когда читают Тору. «Эти великие мгновения ни в коем случае нельзя пропустить» – говорила она, когда свиток Торы доставали из ковчега. В этот момент она молилась, чтобы ее дети преуспели в изучении Торы и выросли Б‑гобоязненными евреями.
Рабанит Пинкус любила приходить в синагогу. Ее завораживала сама мысль о том, сколько молитв и просьб впитали в себя эти стены, сколько слов Торы было сказано здесь в течение многих лет.
Ей было тяжело расстаться с этим местом… После молитвы она не спешила уходить. Задержавшись на выходе, она благословляла выходящих женщин, желая им хорошего Шаббата, потом подходила к перегородке, отделявшей женское отделение от мужского, смотрела на ковчег Торы и просила у Всевышнего милости для всех, кому тяжело в выпавших на их долю испытаниях…
Жительницы Офакима не могут забыть Шаббаты, предшествовавшие началу нового месяца. В эти Шаббаты ее молитва была особенно волнующей. Стоящие рядом с ней заражались ее переживаниями и слезами, когда она просила у Всевышнего, чтобы наступающий месяц принес с собой благословение и удачу всему народу Израиля.
Молитва в Дни Трепета
И уж если ее «обычные» молитвы в «обычные» дни были столь эмоциональными и возвышенными, то можно представить себе, какими были ее молитвы в Дни Трепета – в дни Слихот, в Рош а-Шана и в Йом Кипур, когда вершится Суд и решается, кто будет записан в Книгу Жизни, а кто – не дай Б‑г…
Она любила эти молитвы и с нетерпением ждала их! Все ее мысли были о том, как максимально использовать это драгоценное время.
На Слихот она старалась придти в синагогу, даже если должна была вот-вот родить, и даже если только что родила. Пропустить Слихот в миньяне для нее было немыслимо! Неважно, собирался миньян в полночь или на рассвете, она была на своем месте, с книгой «Слихот» в руках, со слезами на глазах, погруженная в молитву.
На протяжении всех молитв Дней Трепета рабанит сидела и плакала… Слезы текли по ее щекам, в то время как уста ее не переставали просить и умолять Небесного Отца о милосердии.
Для каждой дочери покупалось отдельное место в синагоге. Никто не заставлял их приходить в синагогу на каждую молитву и высиживать ее от начала до конца, но рабанит было важно, чтобы у девочек была возможность использовать шанс, который предоставляется только раз в году, – помолиться в Дни Трепета в синагоге.
И что же девочки? Они действительно приходили на каждую молитву и сидели от начала до конца. А как могло быть иначе, ведь они, глядя на заплаканную маму, отчетливо понимали, что именно в эти минуты происходит Небесный Суд?!
Особой молитвой в Дни Трепета была для нее молитва Мусаф.
Как-то рава Пинкуса спросили, почему он, будучи ведущим молитву, задерживается на слове «Айе» («Где?») во время произнесения Кдуши («Слава Его наполняет мир, и слуги его спрашивают друг у друга: “Где место славы Его?”»). Он объяснил, что в этот момент Врата Небес широко распахнуты, это мгновение – особенное для молитвы о детях, и он растягивает его, чтобы дать возможность рабанит попросить у Всевышнего милости для своих сыновей и дочерей.
Перевод — г-жа Хана Берман
