из рассказов о рабанит Хае Миндл Пинкус
“Слава царской дочери – скрыта”
В этой главе речь пойдет о краеугольном камне строения личности каждой еврейской женщины. Виленский Гаон говорил, что в беспощадной войне с дурным началом оружием мужчины является учеба Торы, а оружием женщины – скромность. Особое чутье рабанит ко всему, что касалось законов еврейской скромности, всегда чувствовалось и в ее облике, и в ее поступках и реакциях на происходящее вокруг.
Сестра рабанит вспоминает, как их семья жила в здании ешивы, где преподавал ее отец, гаон рав Мордехай Манн. Естественно, к ним в дом очень часто заходили ешиботники, преподаватели, раввины… В каждом таком случае Хая просто исчезала… Как будто ее тут никогда и не было …
Манеры рабанит были на редкость аристократичными. Она никуда не торопилась, не бежала, а шла неспешно и величаво, как подобает царской дочери. Рабанит предпочитала пропустить нужный ей автобус, но не бежать за ним, дабы не потерять свое царское достоинство.
И так же она воспитывала своих дочерей, продолжая традицию, которая передавалась из поколения в поколение.
Одна из дочерей как-то постирала свою юбку и повесила ее сушиться на оконной решетке. Рабанит, возвращаясь домой, конечно же, заметила эту юбку, развевающуюся на ветру на глазах у всех прохожих. Зайдя в дом, она сразу же подозвала дочь к себе, сказав ей: «В нашем доме никогда не развешивают стирку на окнах. Это нескромно!».
И развешивая стирку на бельевых веревках на балконе, рабанит старалась делать это не случайным образом, а как можно скромнее, проявляя изобретательность, чтобы скрыть те детали одежды, которые не должны быть на виду.
Рабанит Пинкус очень строго относилась к внешнему виду дочерей, даже когда они не собирались выходить из дому. «Нет никакого оправдания недостаточно скромной домашней одежде, в частности, отсутствию чулок на ногах» – говорила она.
Даже если строгое соблюдение законов скромности было сопряжено с трудностями и дополнительными расходами, рабанит не уступала.
Как-то одна из дочерей купила себе очень дорогое платье, и уже успела отнести его к портнихе, чтобы подогнать по фигуре, после чего, конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы вернуть его в магазин. Когда она показала платье маме, оказалось, что, по мнению рабанит, оно не является достаточно скромным… Был в нем небольшой изъян, не подлежащий исправлению.
«Пожалуйста, не надевай это платье» – попросила мама.
Дочь пыталась протестовать, объясняя, сколько времени и денег было потрачено на эту покупку, заметив, что речь не идет о серьезном нарушении общепринятых законов скромности… Но ничего не помогло. «Скромность этого платья несовершенна. Поэтому я прошу тебя ни в коем случае не носить его!» – решительно сказала рабанит, и никто уже с ней не спорил.
Если уж мы затронули тему сопряженных со скромностью денежных расходов, то будет уместным вспомнить договор, заключенный рабанит Пинкус с одной из опытных портних. Рабанит посылала к этой портнихе женщин, чья одежда нуждалась в переделке, обещая им, что та все исправит во имя исполнения заповеди скромности, и не возьмет с них денег. Портниха и в самом деле бесплатно перешивала, подшивала, зашивала все, что было необходимо, а потом предъявляла счет… рабанит Пинкус, как и было указано в договоре.
Рабанит понимала, что есть женщины, которые готовы одеваться в соответствии с законами скромности, но не готовы тратить на это дополнительные деньги.
А поскольку ей было очень важно, чтобы еврейские женщины одевались, как подобает царским дочерям, она взяла эти расходы на себя.
Если к рабанит Пинкус обращались с просьбой выступить с лекцией перед большой аудиторией, она, с присущей ей скромностью, часто отказывалась, говоря: «Ну кто я такая, чтобы выступать перед вами?». Особенно, если она понимала, что к ней обращаются, желая уважить ее или разнообразить программу вечера. Но если она чувствовала, что от ее выступления перед данной конкретной аудиторией может быть польза, она соглашалась, отказываясь, правда, подняться на возвышение, объясняя, что в этом нет необходимости, ее и так хорошо видно…
Перевод — г-жа Хана Берман
