из рассказов о рабанит Хае Миндл Пинкус
Почет еврейской дочери
Когда речь шла о скромности, рабанит Пинкус не готова была идти ни на какие компромиссы.
Рабанит считала, и всегда говорила об этом своим ученицам (она была директором семинара), что еврейская девушка должна хорошо выглядеть и красиво одеваться, как для того, чтобы, когда придет время, построить свою семью, так и ради себя самой, но, прилагая усилия к тому, чтобы хорошо выглядеть, нельзя ни в коем случае поступаться законами скромности.
Не раз случалось, что рабанит подходила к той или иной ученице и говорила ей, что какая-то деталь ее одежды является нескромной. И если девушка начинала оправдываться, рабанит говорила ей: «Ты права! Непременно надо хорошо выглядеть! Но так не ходят! Очень важно красиво одеваться, но не за счет соблюдения законов скромности!»
Ученицы рабанит Пинкус хорошо помнят спектакль, в ходе которого девочки переоделись в костюмы жителей старого Иерусалима.
Рубашки черного цвета были очень хорошо видны благодаря прожекторам, освещавшим сцену. Сама рабанит, сидящая в зале, сразу обратила внимание, что у некоторых девочек рубашки слишком открытые. Не всем удалось разыскать черную рубашку с подходящим воротником.
Не мешкая, рабанит Пинкус раздобыла где-то несколько английских булавок, и прямо во время спектакля послала на сцену одну из учениц с просьбой заколоть все рубашки с недостаточно закрытым воротником.
Сам спектакль был посвящен теме скромности, поэтому большинство зрительниц восприняли эпизод с закалыванием воротников как заранее запланированный. Но вот девочки, выступавшие на сцене, были обескуражены, а некоторые даже обижены. Да и среди их мам были считавшие, что на сей раз директор перестаралась. Но на мнение рабанит Пинкус это никак не повлияло, она осталась верна себе: «В вопросах скромности не может быть никаких компромиссов!»
Те же требования, которые рабанит предъявляла к ученицам, предъявлялись и к учительницам.
Требования эти были ясные, четкие, и учительница, которая не готова была с ними согласиться, была вынуждена отказаться от идеи преподавать в семинаре, возглавляемом рабанит Пинкус. И даже если какая-нибудь именитая и уважаемая преподавательница в своей одежде чуть отклонялась от выставленных требований, рабанит Пинкус, невзирая на неловкость ситуации, обращалась к ней с просьбой исправить то, что было необходимо. Делала она это всегда вежливо и с присущей ей деликатностью, но никогда не уступала…
Будучи директором семинара, рабанит Пинкус вынуждена была, по долгу службы, общаться с разными мужчинами, начиная от электриков и кончая правительственными чиновниками. Она всегда старалась соблюдать дистанцию, обращаясь к ним только в третьем лице (например: «не сможет ли уважаемый мастер починить…» — прим. пер.).
Когда ожидалось прибытие какой-нибудь комиссии, например, из Министерства образования, рабанит старалась устроить так, чтобы рав Пинкус тоже присутствовал на этой встрече. Как правило, такие делегации почти на сто процентов состояли из мужчин, и рабанит чувствовала, что принимать их в одиночку будет нескромно.
При всем своем бескомпромиссном отношении к вопросам скромности, рабанит Пинкус в каждом конкретном случае, с присущей ей мудростью и деликатностью, решала, надо ли реагировать, или стоит промолчать. И если необходимо отреагировать, то как, какими словами, может быть, не напрямую, может быть, не сейчас…
И даже если рабанит решала, что в данном случае надо говорить напрямую и не откладывая, она делала это так, чтобы не было ни малейшего опасения обидеть собеседницу.
Одна из учениц рассказывает, как директор, проходя мимо группы девочек, заметила, что одна из них одета неподобающим образом. Рабанит деликатно указала ей на имеющиеся недочеты в одежде, а затем обратилась к остальной компании:
«Я вас не понимаю! Ваша подруга не видит себя со стороны, но вы-то ее видите! И молчите?! Вы можете сейчас помочь ей исправить свою ошибку и избавить ее от неловкости потом, когда она осознает ее сама! Неужели вам нет никакого дела до того, что она чувствует?»
Тем самым рабанит дала понять девушке, что не сомневается, что та оделась нескромно по недоразумению, и теперь ей ужасно неловко из-за совершенной оплошности.
Перевод — г-жа Хана Берман
