За две недели до того, как произошла эта невосполнимая потеря, рав Ицхак Эзрахи, руководитель ешивы Мир, в конце беседы по мусару, которую он проводит каждый йом рвии, попросил лэѓитпалэль о его жене, Ривке дочери Ханы Мирьям.
Рав Эзрахи проводит занятия в той же комнате, где вел свои уроки реб Хаим Шмулевич זצ”ל, отец рабанит Ривки Эзрахи, министр Торы, как назвали его соратники. Беседа рава Эзрахи в тот день была связана с темой прихода семьи Яаакова-авину в Египет. В конце перечисления всех их имен в Торе сказано: “А Йосеф был в Мицраиме”. На это рав Эзрахи задал вопрос: “Почему надо уточнить, что Йосеф был в это время в Мицраиме?” Раши дает объяснение на этот вопрос, но рав Эзрахи приоткрыл другую сторону: “Если бы Йосеф не оказался в Египте, то дом Яакова не смог бы устоять там, потому что Йосеф открыл потомкам Яакова путь изгнаний”. В конце беседы он подчеркнул, что если бы не заслуга Йосефа, то народ Израиля не смог бы выйти из галута Мицраима. Потом он опять повторил: “Необходимо лэѓитпалэль о Ривке бат Хана Мирьям, ведь вся ешива Мир – в ее заслугу. Однако сейчас не время объяснять”.
Потом поступило известие, что рабанит Эзрахи находится в больнице, и в течение двух недель слышались нерадостные сообщения о состоянии ее здоровья.
Однако рав Эзрахи не прекращал уроки ни на один день. Он был напряжен, но в поведении его не было изменений и состояние духа казалось прежним. Разве что по окончанию урока он звонил жене и спрашивал у нее: “А сейчас, как ты дышишь?” После этого он сразу уезжал в больницу. Через неделю его уроки стали более сжатыми, без раскрытия сложных мест в Гемаре. Ученики не до конца понимали, почему произошли изменения в построении урока. Закончив урок, он вновь уезжал в больницу. И вдруг, в последний йом хамиши, не спеша, он провел великолепный урок, поражающий своей глубиной и четкостью. Ученики решили, что, наверно, рабанит почувствовала себя лучше и скоро все будет как прежде. В Мире даже не были повешены объявления с просьбой лэитпалэль о ее здоровье.
Обо всех этих событиях извещал меня муж, который учится у рава Ицхака Эзрахи. Чтобы получить более ясную информацию, я позвонила одной из их дочерей. Но то, что я услышала, оказалось в противоречии с последними догадками и надеждами. Дочь сказала, что нужно просить о здоровье ее мамы с большей силой, чем раньше, так как она очень больна. У нее серьезная проблема с легкими, и навещать ее не стоит – она слишком слаба.
После окончания Шабата мой муж как обычно уехал в ешиву Мир, чтобы провести там урок мусара по книге “сихот реб Хаима Штулевича”. Происходит это на протяжении многих лет, и приходят туда люди разного уровня знаний. В этот вечер мне, к сожалению, пришлось помешать им в самый разгар урока сообщением об очень печальной вести. Находясь в ешиве, они еще ничего не знали. До этого момента просили о здоровье Ривки бат Хана Мирьям, а тут вдруг произнесли: Барух Даян ѓаЭмет и стали продолжать учиться лэ илуй нэшама шель Ривка бат Хаим Лэйб. От рава Эзрахи они выучили, что нужно продолжать урок во всех ситуациях. Тем более, что тему, которую они изучали, была шимуш талмидэй хахамим. Сразу по окончанию урока они услышали о проводах, которые произойдут в Мире в 10 45.
С этого часа начался новый урок – урок ѓэспедим – оплакивания.
Тело положили на две скамейки перед входом в ешиву со стороны комнаты рава Шмулевича. Первым говорил рав Борух Эзрахи, брат рава Ицхака. Он плакал и не мог остановиться. Рыдания прерывали его речь. “Какая благородная и чистая душа! – кричал он, – она прошла Шанхай! А Шанхай – это целое понятие! Она несла в себе эту эпоху! Ой, основа дома Яакова забрана” – повторял он несколько раз.
Пока он говорил, рав Ицхак Эзрахи стоял из уважения к брату. Взявшись за решетку окна, он сдерживал стон. Объявили, что сейчас будет говорить гаон рав Ицхак Эзрахи. Он что-то произнес, но не мог продолжать. Стонал и плакал, как ребенок, потерявший маму. Невозможно было слышать это без слез. Все его нутро разрывалось от тяжести расставания с Ривкой. А прожили они вместе почти 60 лет. Именно она вырастила в нем того, кого сегодня знает весь мир Торы. Слова его перемешивались со всхлипыванием и рыданиями. “Она – сама одухотворенность и возвышенность! Я боюсь, что ты слышишь, как о тебе говорят! Ведь ты так не хотела, чтобы говорили о тебе! Ой, каким же подарком она была! Перед помолвкой сказал мне Лэйзер Йюда (раби Элиэзер Иеѓуда Финкель – дедушка Ривки): “Знай, тебе дар вручают! Береги его”. Сколько поколений учениц она вырастила! Какую любовь испытывала ко всем! Все, с кем она была знакома, становились для нее близкими людьми одного уровня с ней. Ничего не брала себе, только заботилась о других. А если ей что-то давали, всегда возвращала добром. Какое знание Торы, какая отдача себя Торе! Она была мне не только женой, была моим ребе! То, что Творец мира дал, то Он и забрал. Да будет Творец прославлен во веки веков!”
Торой Ѓ-шем создал эту связь между ними, и сейчас мы являемся свидетелями их расставания. Но только в этом мире.
А для будущего мира связь эта не прервана. Все дни они были связаны Торой и учились вместе. У них были определены часы занятий. Куда бы рав Эзрахи ни уезжал, оттуда он звонил жене, чтобы вместе изучать шмират лашон и пиркей авот. По пиркей авот рабанит Эзрахи проводила уроки у себя дома, даже еще за месяц до кончины. В этот вечер на проводах муж одной из дочерей рассказал, что за две недели до ухода из жизни Ривка почти ничего не могла есть. Все вокруг хотели, чтобы она немного окрепла, и умоляли ее съесть что-нибудь. Она съела кусочек хлеба и попросила передать ей биркон, чтобы прочитать благословение Биркат ѓа-Мазон. Ей сказали, что она не съела достаточный для этого размер хлеба. Она так расстроилась! “Как я люблю произносить Биркат ѓа-Мазон!” – сказала она. Но больше этого кусочка съесть не смогла.
Каждый, кто оплакивал ее, рассказывал, насколько большое сердце было у нее: всех евреев она принимала как своих родственников.
И действительно, мы и все, кто познакомился с ней по приезде в Израиль, можем подтвердить это. Как только мы прибыли сюда, нас встретили и помогли нам четыре рабаниёт, добрая им память: Тора Боймель, Хасида Каѓана, Марта Лоренц и Ривка Эзрахи. Ривка ушла из жизни последней. Они открыли нам дорогу в бейт Яааков. А Ривка была для них главным советчиком. Нельзя представить себе, что свет, который освещал путь многим, вдруг погас. А рав Кройзер, муж младшей дочери Ривки, сказал: “Когда я вошел в их семью, очень удивился обширности этой семьи. Оказалось, что у них есть родственники отовсюду: из Франции, из России…Все они как члены семьи. О них рассказывают, радуются их радости”.
Мы, выходцы из России, очень чувствовали эту родственную связь. Более того, рабанит Ривка еще и соединяла нас, как Аѓарон ѓакоѓэн, который восстанавливал шалом между друзьями. При этом она вела себя чрезвычайно скромно. “Только отдавала и ничего не брала себе”, – как сказал муж одной из дочерей.
Рав Эзрахи и рабанит во многом напоминают Ицхака и Ривку ѓакдошим, как оценил их муж одной из дочерей. Своей связью друг с другом они отразили то, что сказали мудрецы: “Когда достигнут наши поступки того, что совершали наши отцы?” Вся их цель была – отразить собой кдушат Ѓ-шем. И не случайно рабанит Ривка Эзрахи умерла в Шабат-кодэш. А на исходе Шабата почти не было объявлений, что ушел из жизни человек, стоимость которого – стоимость авот-ѓакдошим. Наверно, из-за своего основного качества, скромности, она ушла так незаметно. В нашем шумном мире это почти невероятно.
Невозможно забыть ее облик, из которого исходил свет, а голос ее был – голос самого сердца.
Написано в Пиркей раби Элиэзера (перек 34), что шесть голосов идут от одного конца мира до другого, и они не слышны. О последнем голосе говорится так: в час, когда душа покидает тело, голос идет от конца мира и до конца, но его не слышно. Душа не выйдет из тела, пока не откроется перед ней Шхина. Голоса Ривки нельзя описать. Он вышел из этого мира и встретился со Шхиной. А до этого – Шхина звучала в ее голосе.
Похоронили ее на горе Менухот в 130 ночи. Немногие проводили ее до бейт кварот в такой поздний час. Даже погребение происходило скромно.
Муж рассказал мне, что в этот момент он внимательно смотрел на небо, не выйдет ли оттуда столб света, как происходит при погребении праведника (Масэхет Ктубот).
Небо было чистым и звездным, но света он не увидел. То ли он был заслонен светом прожекторов, освещающих могилу, то ли нет заслуг увидеть его. А какой свет мог выйти с неба? Свет спасения ешивы Мир, свет “Шанхая”. В 10-летнем возрасте Ривка была привезена в Израиль и до последнего времени рассказывала, что происходило в Шанхае, она жила этим. И все мысли ее были связаны с ешивой Мир, с ее процветанием в будущих поколениях. Таков же и ее муж, рав Ицхак Эзрахи. Поэтому дух Торы лишма пронизывает ешиву.
Автобус, который вез на бейт кварот, был переполнен. После погребения на могиле была поставлена табличка с надписью: Ривка Эрахи бат Хаим Лейб Шмулевич. За этой табличкой скрывается все спасение ешивы Мир в ее заслугу, как сказал рав Эзрахи.
Наутро мой муж поехал на утреннюю тфилу к раву Эзрахи на улицу Сороцкин 9 – в дом, где раньше нас встречал чистый нежный голос: “Проходите, пожалуйста, рав скоро придет”. Когда собрался миньян и сын рава Эзрахи начал тфилу, казалось вот она войдет сейчас и все услышат этот голос.
Однако голос ушел. Он идет от одного конца мира до другого и голоса этого не слышно.
Иерусалим, йом шейни, 8 швата.
תשע”ט
