Глава VII
Сыну моему Йосефу было тогда четырнадцать лет. Это был отличный мальчик, очень способный к учению, стремившийся к изучению Талмуда. Поэтому мне хотелось отправить его учиться, как он того заслуживал, только я не знала куда.
В то время в доме Ицхока Полака был учитель, надежный молодой человек из Лисы (Польша), большой знаток Талмуда. Он услышал, что я хочу отдать сына в школу, и предложил поручить мальчика ему. Он не станет брать ни копейки ни за питание, ни за обучение в течение двух лет, сказал он, а по истечении этого срока обещает вернуть мне моего сына, обученного толковать Алоху и Тосафистов (тойсфойс – комментарии на комментарии Раши, сделанные его внуками. – прим. ред.).
Я навела о нем справки. Все советовали принять его предложение. Тогда я заключила с ним контракт и проводила сына вместе с его учителем в Лису.
Сын благополучно туда прибыл, о чем безотлагательно сообщил мне, а потом стал регулярно раз в неделю писать, что он доволен учителем и старательно учится. А большего я от него и не требовала!
Спустя две недели Йосеф написал мне письмо, в котором просил прислать деньги, чтобы оплатить пансион за полгода и жалованье учителю. Конечно, я не обязана делать это, писал он мне, но жизнь в Лисе очень дорога, и учителю приходится изыскивать средства, что, естественно, мешает успешным занятиям. Однако, если бы его учитель был освобожден от этой необходимости и от других своих забот, ученье шло бы быстрее. Были у учителя и другие дети из Гамбурга – их родители уже прислали деньги, поэтому сын просит меня от других не отставать.
Мне в общем было все равно, когда платить – месяцем раньше, месяцем позже – поэтому я отправила ему деньги за полгода. Все шло хорошо, и от приезжих я узнавала, что сын учится усердно.
Однако по прошествии шести месяцев я получила от Йосефа – помню, это случилось в канун субботы, мы как раз собирались идти в синагогу, – такое письмо:
«Дорогая мамочка, тебе известно, что я всегда был хорошим мальчиком и никогда не делал ничего против твоего желания. Поэтому надеюсь, что и сейчас ты не лишишь меня своей любви и не допустишь, чтобы я попал в руки неевреев.
Тут я должен сообщить тебе, мамочка, что еврейская община Лисы очень много задолжала церковным властям и не в состоянии вернуть ни долг, ни проценты. Община не видит другого выхода, как отдать детей немецких евреев церковным властям в качестве заложников, предоставив затем их родителям выкупать их, как знают. Парнас общины по секрету раскрыл этот план всем учителям, имеющим немецких учеников, и студент, изучающий Талмуд – это мой добрый друг, – сообщил мне это шепотом. Я не смею сам писать тебе об этом, так как мой учитель бдительно следит за мной и читает все письма, поэтому я и попросил этого молодого человека написать тебе от моего имени. Ради Б-га, дорогая мамочка, напиши зятю Токеля, чтобы он дал мне 50-60 талеров, чтобы я мог заплатить учителю; тогда он тайно отправит меня домой и таким образом я ускользну из их рук.
Прошу тебя ради всего святого поспешить. Если ты помедлишь, я попаду – упаси Б-же – в руки поляков, и в таком случае выкуп обойдется нам вдесятеро дороже. Прошу тебя, не бросай своего сына ради этой небольшой суммы на произвол судьбы, чтобы я не попал в руки, из которых будет трудно впоследствии освободиться».
Когда я прочла это, силы оставили меня. Я вызвала своего сына Мордехая и показала письмо. Он тоже пришел в ужас. Суббота еще только началась. Мы решили, что как только пройдет праздник, Мордехай отправится в Лису и заберет Йосефа домой.
Мордехай тут же выехал в Берлин, а оттуда во Франкфурт-на-Одере. Выезжая из городских ворот, он увидел, что навстречу ему на маленькой польской тележке едет Йосеф. Мордехай остановил его и спросил, чем объяснить, что он едет во Франкфурт, и что означает его странное письмо. Тут он показал это письмо.
Прочтя его, Йосеф сказал: «Что это означает? Не имею ни малейшего представления! Должно быть, мой учитель – пусть имя его будет вычеркнуто из нашей памяти – сам написал это письмо, чтобы выкачать из меня побольше денег, хотя он уже выжал из меня все, что мог. Он забрал все мое имущество, срезал серебряные пуговицы с моей одежды и все спрятал. Когда я захотел уехать, он сказал, что я должен ему много денег, хотя все это была ложь, – я, дескать, жрал, как свинья, объедал его и совсем разорил! Убедившись, что с ним невозможно разговаривать, я обратился к зятю Токеля с просьбой как-то договориться с учителем. Он уплатил 30 рейхсталеров, забрал меня, посадил на эту тележку и отправил домой в Гамбург. Слава Б-гу, я освободился от этого мошенника! Мало того, что он обобрал меня, ведь он ничему меня не научил!
