Жизнь была нелегкой.
Раввин Мендель Кравиц иммигрировал в Израиль из Вильно, прямо в город Иерусалим. Нехватка продовольствия оставила свой след на его жителях, бедность была видна во всем, все дома были ветхими и протекали, одежда просто не поддавалась описанию, но радость жизни в Иерусалиме – жила в каждом еврее. Мудрость и трепет – две “отличительные черты” Иерусалима, еще со времен Первого Храма. Все были очень бедны, так что зависть по отношению к соседу не ела поедом жителей города, бедность царила везде – как внутри городских стен, так и за их пределами.
Раввин Кравиц был ответственным человеком, растившим восемь детей. Он искал работу, чтобы принести домой хлеб. Один из величайших раввинов Иерусалима посоветовал ему пойти к начальству Талмуд Торы “Х. Ш.” и предложить себя как учителя. Директор, раввин Авраам Мэнкин, увидев рава Кравица, понял сразу, что у него нежная душа – его взгляд и черты лица выдавали мудрость и б-гобоязненность, благочестие и любовь к еврейскому народу. Через несколько минут беседы, он сообщил рабби Кравицу: “Вы наняты”.
С тех пор на два десятилетия он посвятил себя этой священной работе – обучению, с истинной преданностью. Он любил своих учеников, и сопровождал их как учитель шаг за шагом – от подготовительной группы хедера до брака. Всегда ласковый и ободряющий, почти каждое предложение, которое он произносил, были наполнены верой и благочестием… После двух декад в обучении и наставлении детей, рабби Кравиц получает хорошую новость.
“Рав Kравиц, старый и любимый друг” – начал директор Мэнкин разговор, – “Когда мы познакомились, я был молод, а теперь… возраст дает о себе знать, и, с Б-жьей помощью, я готов оставить свой пост молодому, твердому и талантливому человеку. Поверьте мне, мой друг, что у меня не возникло никаких сомнений, это было ясно как день, что Вы, и только Вы достойны и подходите для вступления в эту важную должность”.
От волнения кровь отлила от его лица, и рабби Кравиц неестественно побледнел. “До сих пор я был ответственен за класс и растил двадцать молодых умов, теперь мой долг – воспитывать более трехсот детей, учить их быть святыми и чистыми!”
Рабби Мендель Кравиц взял на себя роль директора и подошел к должности со всей ответственностью и, в тоже время, с любовью.
“Почему твой отец ходит вокруг с блокнотом в кармане, почему выглядывает из окон, смотрит в щелки?! … Я боюсь, что он записывает наши плохие поступки!” – “Я не знаю, я никогда не смотрел в блокнот отца”.
Этот разговор происходил не раз и не два между учениками Талмуд Торы – и Элиэзером, сыном рава Кравица, его самым младшим сыном, который учился в шестом классе.
“Твой отец записывает нас в Блокнот и передает все нашим родителям …” – не отступали от Элиэзера ребята, – “мы просим тебя, чтобы ты посмотрел в записную книжку твоего отца и рассказал нам, что там записано”.
Действительно, помимо активного участия в духовной жизни своих учеников, рабби Кравиц был все время занят, и постоянно держал при себе небольшую записную книжку. Он поднимался на второй этаж, и наблюдая оттуда через окно за своими учениками, резвящимися с мячом или шариками, вытаскивал свою маленькую записную книжку и что-то писал в ней… Элиэзер был воспитан должным образом, он знал, что записную книжку из кармана отца запрещено вынимать, и это неправильный и неуважительный поступок, но его мучило естественное любопытство! Каждый день ребята обступали его, говоря: “Ну как, ты можешь проверить? Прочитай и скажи нам, что твой отец написал …” Это настолько мучило его, что по ночам он мечтал о книжке своего отца и видел ее во сне, – она снилась ему лежащей на стуле рядом с его кроватью, но страницы были закрыты. Даже во сне не посмел он заглянуть в книжку!
В дни между Пуримом и Песахом случилось немыслимое. Элиэзер вернулся в шесть вечера, вошел в дом, поставил сумку у входа и прошел в столовую. Пальто отца висело на вешалке, а записная книжка лежала на столе открытой! Элиэзер заметил, что две страницы были расписаны. Почерк папы. Любопытство овладело им сильней, чем когда-либо. Он убедил себя, что на этот раз это не является преступлением, потому что он не вытаскивал записную книжку из кармана, но, вероятно, с Неба послали ему этот знак. И он начал читать…
“У Толедано порванная рубашка, уже третий день он ходит в ней … Аврум Родлбум – порвались туфли … Симха Коэн, восьмой класс, не принес хлеб сегодня. Надо обратиться к Мандельбаум, чтоб побеспокоились о покупке рубашки, обуви и о необходимом количестве хлеба… для наших мальчиков”. “Воспитатель раввин Бидерман – у него долг, надо проверить, как ему помочь.”
Элиэзер просматривал записную книжку отца и читал страницу за страницей, и был удивлен – все страницы были исписаны тем, как и кому помочь – кому материально, кому физически….
Само собой разумеется, что после смерти рабби Менделя Кравица нет ни одного человека, который сможет заменить его, в его святом деле – в правильном воспитании его учеников! Но есть поколение студентов, которые помнят выдающегося педагога, Друга, а также – новую рубашку и обувь…
“Папа не просил, чтобы его похоронили с его записной книжкой, но у нас нет сомнений, что его записи и полная отдача своему делу, милосердие, с которым он относился ко всему еврейскому народу, являются его защитниками на Небесах!”
“На трех основаниях стоит мир: на Торе, на служении Б-гу и на благодеянии”.
И только это, настоящее милосердие и любовь одного к другому, поможет привести Машиаха и избавление – нам и всему еврейскому народу!
