Взгляд на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски (благословенной памяти), жены одного из руководителей нашего поколения гаона рава Хаима Каневского (да продлит Всевышний его годы!), на фоне истории предыдущих поколений.
Продолжение
Мама была одной из старших внучек бабушки и дедушки Левиных. Она всегда рассказывала о них с особым чувством, с некоторой примесью ностальгии.
Она была очень привязана к ним, так как в детстве подолгу жила в их доме. Во время Войны за независимость в 5708 (1948) году вся семья Эльяшив жила у бабушки с дедушкой. И после родов рабанит Эльяшив они проводили там много времени. Длительное пребывание в их доме оказало на мою маму сильное влияние, и ее манеры поведения были удивительно похожи на манеры поведения дедушки рава Арье и бабушки Ханы. Дядя рав Симха Шломо любил повторять, что мама похожа на дедушку проворством, а на бабушку – безграничным терпением.
Мама была «истинной ученицей» и хорошо усвоила, что такое забота о ближнем. Во время войны за независимость они вместе с дедушкой Арье разносили еду нуждающимся. Дедушка с внучкой шагали вместе по улочкам Иерусалима, вокруг них падали бомбы и свистели пули солдат арабского легиона, а они шли, проговаривая 91-ый псалом: «Посвященный в тайну Всевышнего под сенью Всемогущего обитает…»
Рав Арье очень любил мою маму, не переставая восхищаться ее удивительными качествами.
Когда мама вышла замуж, рав Арье перенес свое восхищение и на ее мужа, как это видно из следующих историй.
Церемония обрезания моего брата Авраама Йешаяу состоялась в синагоге при больнице «Бикур Холим». Когда пришел моэль рав Мордехай Герш Шейнбергер, дедушка рав Арье, светясь счастьем, сообщил ему: «Отец новорожденного – мой внук, и он – Шас юнгерман (знает весь Талмуд)»
Симпатия дедушки рава Арье к моему папе видна и из поздравления, которое он прислал моим родителям по поводу рождения моего брата Шломо. Письмо адресовано «Моему великолепию и красе, великому в Торе и Б-гобоязненности, раву Хаиму, да продлятся его дни, и моей внучке, совершенной праведнице Батшеве Эстер»
В том же письме рав Арье передает пожелания всего наилучшего своему свату, дедушке Стайплеру. Стайплер относился к раву Арье с большим уважением. Когда рав Арье серьезно заболел и сильно страдал, он послал ему волнующее письмо, в котором разбирал тему страданий в жизни человека, правильного к ним отношения и правильной молитвы. Письмо адресовано «моему глубокоуважаемому свату, праведнику и гаону раву Арье Левину, да продлятся его дни». По своему обычаю Стайплер вместо даты написал пожелание скорейшего выздоровления (כבודו יתרפא), числовое значение которого соответствовало текущему 5729 (1969) году.
После смерти Хазон Иша рав Арье послал Стайплеру письмо, в котором сообщал, что с этого момента принимает на себя полное подчинение его указаниям. Здесь, опять-таки, проявился зоркий глаз рава Арье, который разглядел в Стайплере главу поколения за много лет до того, как это стало очевидно всем.
Пешком из Бней-Брака в Рамат-Ган
Дедушка рав Арье многократно посещал моих родителей. Однажды в пятницу в разгар зимы 5721 (1960-61) года в доме родителей раздался стук в дверь. На пороге стоял старенький рав Арье. Отдохнув с дороги, он рассказал маме, что мэр Рамат-Гана, с которым он познакомился как с одним из заключенных десятки лет назад во времена английского мандата, навещая в тюрьме, пригласил его в качестве сандака на обрезание своего сына, которое состоится в ближайший Шаббат.
Утром в Шаббат рав Арье, которому было тогда семьдесят шесть лет, проделал пешком долгую дорогу из Бней-Брака в Рамат-Ган и обратно.
Что заставило его решиться на долгую изнурительную поездку в те времена из Иерусалима в Бней-Брак и на пеший поход в Рамат-Ган?
Не только честь быть сандаком подвигла его на это. Главная причина заключалась в другом. Мэр пообещал раву Арье, что если он примет участие в праздновании, там не будет нарушений Шаббата…
продолжение следует
перевод: г-жа Хана Берман
