Мой дедушка был не из тех, кто разбрасывается 20-долларовыми банкнотами или обрушивает на внуков водопад подарков на Хануку. Будучи по-настоящему обстоятельным человеком, он решил купить каждому, КАЖДОМУ ВНУКУ квартиру в Иерусалиме.
Мы с моим двоюродным братом Хаимом отпраздновали наши помолвки в течение одной зимы. Сохраняя верность своему решению, дедушка купил для каждого из нас по квартире в строящемся доме.
После того, как дедушка ушел из этого мира, он оставил после себя еще достаточно средств для того, чтобы выполнить свое обещание: всем остальным внукам также досталось жилье в престижных районах – но на этом ресурсы исчерпались.
Я ни в коем случае не жаловался, напротив, я испытывал огромную благодарность Всевышнему и был признателен дедушке за то, что он дал нам возможность жить и растить детей в одном из самых лучших мест в мире, так близко к моему кузену Хаиму…
Раз уж речь зашла о моем кузене, была еще одна вещь, которую он унаследовал от дедушки, кроме квартиры: врожденный талант вести бизнес. В течение нескольких лет его оборотный капитал достиг многозначных сумм, и наши жизни не то чтобы разошлись, но стали существенно отличаться. Семья Хаима жила, ни в чем себе не отказывая, их дети ходили в фирменной одежде, а их гостиная напоминала картинку из журнала. Я же был очень рад тому, что а-Шем дал мне возможность продолжать учебу в колеле, но поддерживать бюджет растущей, слава Б-гу, семьи, становилось все более непростой задачей.
Мы с женой решили в воспитании детей особое внимание уделять ценностям Торы, развитию их духовных качеств, и, по возможности, оградить их от проблем, связанных с нашими более чем скромными доходами. Балансировать между минимальной зарплатой и все время растущими расходами было непросто, но, с Б-жьей помощью, нам как-то удавалось «держаться на плаву».
А потом у Хаима случилась большая неприятность. Один из его основных проектов провалился, и он оказался по уши в долгах. Получилось так, что у него не осталось другого выхода, кроме как сильно снизить свои стандарты жизни, чтобы не оказаться полным банкротом. Теперь мы с ним были в одной лодке – с той лишь разницей, что мы так жили все годы, а для него это оказалось совершенно новым опытом.
Однажды в моей квартире раздался звонок.
– Алло… Меир?
– Да, я слушаю.
– Это дядя Шимон!
– Дядя Шимон?..
Когда еще мне звонил мой дядя Шимон из Мексики, младший дедушкин брат? Насколько я помнил, я всегда был его любимым внуком, с раннего детства, но мне казалось, что это я должен звонить ему, желать хороших праздников и мазаль тов, но уж никак не он мне. Мне всегда было немного жаль дядю – не из-за материального комфорта, потому что как раз им он был обеспечен, а из-за того, что, как мне казалось, он был очень одиноким – один в далекой Мексике, после того, как все его дети уехали жить в Америку.
Дядя Шимон не дал мне много времени на воспоминания.
– Слушай, Меир, через три недели йорцайт моего папы – твоего прадедушки. Я так давно не навещал его могилу, и это прекрасное время, чтобы совершить перелет через океан. Ну и, кроме того, я буду страшно рад тебя снова увидеть. Что ты скажешь, Меир?
– Это будет просто чудесно – снова оказаться вместе!
– Послушай, Меир, – дядя перешел на свой фирменный не терпящий возражений тон. – Я не собираюсь весь отпуск торчать в отеле. Пожалуйста, найди мне квартиру на эти две недели, недалеко от твоей. Ты же знаешь, как много для меня значит побыть с семьей.
Заметано. Я немедленно занялся поиском подходящей квартиры, созданием уюта, покупками для предстоящего визита дорогого дяди. Нельзя сказать, чтобы у меня было много свободного времени или денег, но я чувствовал, что стоит постараться.
Я пообещал самому себе: во что бы то ни стало, сделаю все, чтобы дядя Шимон остался доволен визитом. Стоит, впрочем, признаться, что я все же надеялся получить некое вознаграждение – не богатство, но все же это помогло бы мне начать женить детей…
За день до приезда дяди Шимона, мой кузен Хаим великодушно предложил отвезти меня в аэропорт, чтобы встретить дядю. Уже в зале прилета мне в душу закралось нехорошее чувство, и этому была причина. С момента встречи и всю дорогу домой, Хаим непрестанно говорил о том, как много он вложил в то, чтобы поехать встретить дядю, и как сложно ему было оторваться от своих многочисленных важных и нужных дел. Но ради любимого дяди он готов пожертвовать многим…
Дядя Шимон, безусловно, был растроган таким участием, и их дружеский разговор не умолкал ни на секунду, всю дорогу в Иерусалим. Стоит ли говорить, что я все это время испытывал чувство скованности и собственной ненужности…
Этот день не сильно отличался от всех последующих: Хаим часто навещал нас с дядей, никогда не предупреждая заранее о своем визите. Он заказывал для дяди еду на обед и вообще вел себя так, как будто он единственный, кто принимает у себя дядю Шимона, абсолютно игнорируя тот факт, что вся организация и ежедневные заботы были на мне. Я же старался об этом не думать, да и что я мог поделать?
Дядя Шимон прекрасно провел время, и в последний день его визита я зашел к нему на квартиру помочь собрать чемоданы. О! – подумал я. – Вот и настал прекрасный момент поговорить с ним по душам. «Знаешь, у меня есть немного свободных денег, – начал дядя Шимон. – Не то чтобы их было очень много, потому что большую часть я вложил в предприятие, но все равно это вполне приличная сумма».
И тут открылась дверь и вошел Хаим… У меня перехватило дыхание, и вся решимость просто испарилась. Так много надежд я возлагал на душевный разговор с дядей, так много трудностей я хотел с ним разделить – но только один-на один!
Я постарался совладать с чувствами. «Просто скажи! Что тебе терять? Твоя мизерная зарплата – ни для кого не секрет». В конце концов, я решил, что, как бы неприятно это ни было, мне все же стоит поговорить с дядей Шимоном, хоть и в присутствии кузена, и в процессе разговора неприятное чувство уйдет.
«Ну, что скажешь, Хаим? – то, как дядя повернул разговор, несколько нарушило ход моих размышлений. – Как бизнес?» Именно так это и случилось: пока я терялся в догадках и размышлениях, как бы помягче и поделикатнее описать дяде свое положение и завершить рассказ просьбой о помощи, мой ушлый кузен «заполнил сцену» своим убедительным соло. Голосом, полным скорби, и практически срываясь на рыдания, Хаим быстренько изложил дяде историю своих неудач, и не забыл упомянуть о бар-мицве своего сына, которая должна была состояться через месяц. Завершил свой рассказ эффектной фразой, что он не представляет, откуда Всевышний пошлет ему достаточно средств, чтобы оплатить все расходы. (У меня в голове четко представились все его расходы: огромный зал, изысканная еда, известные музыканты, – все то, о чем я никогда не осмеливался даже мечтать для своих мальчиков…)
А Хаим продолжал… Он рассказывал и рассказывал, а я просто не мог больше этого вынести. А что же делал в это время дядя? Он иногда посматривал на меня и даже подмигивал, и я пытался подмигнуть ему в ответ. К сожалению, он это воспринял по-своему, и достал свою чековую книжку.
Меня вдруг осенило. Да это же было все изначально спланировано! Чувство, которое я испытал от этого открытия, было подобно удару током.
Мой собственный двоюродный брат Хаим, с которым мы вместе выросли и жили в соседних домах вот уже несколько десятков лет, – этот самый Хаим попросту подстроил все так, чтобы выжать для себя максимальную выгоду из дядиного визита! И все ради чего? Чтобы продолжать купаться в роскоши, поддерживая высокий стандарт жизни!
Понятно, что и меня дядя Шимон не оставил с пустыми руками – мне перепало немного наличных, которые, впрочем, не могли сгладить мое разочарование. Немного денег, достаточных лишь для того, чтобы поддержать нашу семью на несколько ближайших недель, были лишь слабым отражением того, что мог бы мне оставить дядя – и не оставил… Я уже не помню, какую причину придумал для того, чтобы уйти, убежать, скрыться от всех – и, прежде всего, от Хаима с дядей Шимоном, предоставив им уехать в аэропорт без меня.
Меня предали – и глубину этого чувства я не могу вам передать.
В моем воспаленном сознании лицо Хаима плясало у меня перед глазами. Какая-то часть меня не могла не признать, что у него действительно был отчаянный вид, и он убедительно говорил о своем несчастье. Однако именно в эти первые моменты шока мое отчаяние было бездонным: я был слеп и глух к любым аргументам. «Я никогда не прощу Хаиму того, как он со мной поступил. Я больше никогда не хочу его видеть! Я просто не могу смотреть ему в лицо!»
Мне как-то удавалось переставлять ноги и идти, но направление меня совершенно не интересовало. Холодный ветер порывами ударял мне в лицо, раскрасневшееся от гнева. Мало-помалу свежий воздух наполнил мои легкие, прояснил ум и помог немного смягчить обиду.
Хаим тоже племянник, мы с ним в одинаковых условиях. У нас были равные возможности изложить свою ситуацию. Возможно, я ошибся. Какие у меня доказательства того, что он все подстроил?
Возможно, он вообще не догадывался о моих финансовых трудностях? После этого меня посетила новая мысль: «Возможно, отчаяние Хаима не менее глубоко, чем мое?». Это что-то новенькое. Я позволил этой мысли пустить корни у себя в душе. «Кому дано право судить, чья ситуация тяжелее? У Меира, который жил скромно так долго, насколько он может вспомнить, или у кого-то, кто привык к достатку и вдруг неожиданно лишился всего?»
Однако обида во мне не желала так просто отступать. «Я никогда не просил денег для себя. Все, о чем я прошу – помочь мне справить свадьбы своих детей».
Закрыв лицо руками, я уговаривал себя: «Меир, прекрати думать только о себе. Попробуй понять, в какой тяжелой ситуации оказался твой двоюродный брат Хаим!» Несмотря на то, что порывы холодного ветра гнали меня вперед, я чувствовал только жар, как от тяжелой работы, и капли пота стекали у меня по лицу.
«Меир, а известны ли тебе чувства отца, который вынужден отказать своему третьему сыну в бар-мицве, о которой тот мечтал, что она будет такой же, как и у других сыновей? Ты представляешь себе его стыд? Ты представляешь, как он терзается от мучительных попыток свыкнуться со своим новым положением? Ты сам когда-нибудь испытывал отчаяние от того, что вынужден считать каждый шекель, тогда как ты привык делать покупки, не глядя на цену, зная, что твой кошелек всегда набит купюрами?»
Это были жалкие попытки уговорить себя, но через какое-то время они принесли свои плоды: неуверенное чувство прощения зародилось во мне. Не так уж это оказалось легко, но я старался – в конце концов, у каждого есть свои проблемы, у Хаима тоже.
Помню, мне как-то удалось перейти улицу, хотя я еле волочил ноги, как после тяжелого сражения, и тут ко мне подошел добротно одетый еврей и обратился ко мне на иврите с сильным американским акцентом: «Прошу прощения, мистер, не найдется ли у Вас несколько шекелей одолжить мне?»
Его просьба была тем более странной, потому что он не был похож на обычного попрошайку. На своем ужасном иврите, жестикулируя руками и ногами, он смог объяснить мне, что потерял свой кошелек, и должен немедленно вернуться в гостиницу, чтобы отменить международную кредитную карту. Он оказался в чужом городе без копейки денег… Я порылся в карманах и нашел немного наличных, и впервые за долгое время улыбка появилась у меня на лице. Это была вторая стадия моих возможностей сделать хесед на этой неделе – но на этот раз, правда, без всякой надежды на вознаграждение.
Я вызвал такси, и мой новый друг настоял на том, чтобы записать мой адрес и телефон, чтобы вернуть деньги. Я же, со своей стороны, был благодарен ему за то, что он помог мне отвлечься от разрушающего гнева.
Следующим же утром этот еврей – теперь я знал, что его зовут мистер Кон, – позвонил мне и настоял на том, чтобы лично заехать ко мне домой и вернуть долг. И именно во время этого визита стало понятно, что наша вчерашняя встреча не была недоразумением, а стала началом долгой дружбы. Вдохновленный нашим образом жизни, тем, с какой радостью наша семья живет по Торе, мистер Кон предложил подписать со мной «договор Иссахара и Звулуна». Свою часть договора он предложил исполнять ежемесячным переводом на мой счет довольно значительной суммы денег, и моя благодарность ему за это не имеет границ, потому что нам удается откладывать эти деньги на свадьбу наших детей, троих из которых нам уже удалось, с Б-жьей помощью, счастливо женить.
Жизнь научила меня одному важному правилу: далеко не все истории выглядят идеально.
Иногда жизнь преподносит нам сюрпризы, и мы можем видеть, как истинная награда находит нас – по крайней мере, в тех случаях, когда ангелам не удается это скрыть, – и это то, что вдохновляет нас с благодарностью встречать каждый новый день. Это то, что помогает нам идти по верно выбранной дороге, продолжая сочувствовать, делиться, принимать с благодарностью.
