| ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА | СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА |
Предвыборная гонка началась
Шейндл заглотила наживку. Голда сделала это талантливо и идеально, как всегда. Было нелегко, но Голда умела пользоваться широким спектром способов влияния. Она умела и комбинировать их, чтобы запутать невинную жертву изобилием доводов и доказательств. Да, есть здесь ответственность, но более всего – редкая возможность. Будущее, переливающееся соблазнительными красками – в противоположность серой анонимности. Шейндл ответила на брошенный ей вызов.
Следующий этапом была смена имени на “Яффа” (ивритский вариант имени), “только в рекламных целях”. В секретариате кибуца прямо-таки требовали этого, но тут уж Голда встала на сторону Шейндл. Ее имя тоже хотели изменить на “Захава”, и она даже согласилась в свое время, но не смогла привыкнуть к этому. Затем, в конце одного долгого дня, полного обсуждений, пришел фотограф. Косы были подняты наверх и закручены в узел, а через несколько дней появились и плакаты. Очень быстро свежая претендентка стала “темой дня”. Барух и Цви старались поддерживать равновесие. Нельзя, чтобы воодушевление разрослось сильнее, чем нужно. Вначале они выражали свое одобрение и поддержку.
Когда нужно было – выражались более сдержанно, и высказывали вслух сомнения. Все – в зависимости от чужих мнений.
Ночью Шейндл не могла заснуть. Из окна на нее поглядывал бледный месяц Луны. Девушка поспешила накрыться одеялом с головой. Месяц всегда напоминал ей Ломжу, дом, папу и маму, маленькую Либи. Из маленького окна в Ломже на нее тоже смотрел месяц. Говорят, что Луна – только одна. Неужели та же самая Луна смотрит и на ее далекий дом?
Папа с мамой не ответили ей. Может быть, они не получили ее письмо? А может быть, получили, но не открыли конверт, и не прочли его. Неужели они так страшно на нее сердятся? Если папа и мама закрывают перед ней врата, как ей самой открыть их?
Нет, она не может открыть. Видимо, нет пути назад. Так что ей придется броситься в будущее, без всяких сомнений. Если перед ней закрывают двери, она пойдет к тем дверям, которые открыты.
С ближайшей кровати, кровати Зивы, послышался легкий шорох. Зива не спит.
– Зива?
– Да, Шейндл. Говори шепотом, чтобы папа с мамой не проснулись.
-Хорошо, тебе что-то нужно? Почему ты еще не спишь?
– Э-э-э… я спала, но проснулась.
– Проснулась? У тебя что-то болит?
– Нет, ничего…
– Тогда что случилось?
– Я… я не знаю, говорить ли тебе…
Шейндл напряглась. До сих пор Зива была совершенно открыта с ней, и рассказывала обо всем – как хорошем, так и плохом, не сомневаясь и не опасаясь. Что ее мучает?
– Это что-то, что случилось с тобой?
– Нет! – твердо и решительно.
– А с кем это связано?
– С… с тобой.
– Со мной???
Зива кивнула. Она выглядела на самом деле встревоженной. Шейндл медленно встала и села на кровать девочки.
– Почему ты не хочешь рассказывать?
– Потому, что я не уверена…
– В чем ты не уверена? Расскажи мне, Зивочка, я не обижусь.
Зива выглядела несколько смущенной и взволнованной.
– Не знаю, можно ли мне рассказывать тебе. Мне кажется, что это секрет.
– Секрет? – вопросов становилось все больше, – Чей?
– Папин и мамин.
– Секрет обо мне? Что за секрет?
– Мне кажется… мне кажется, они понарошку говорят тебе, что ты будешь депутатом кибуца. Все эти твои фотографии и плакаты, и все эти разговоры… Мне кажется, что все это не по-настоящему, а в шутку…
Неожиданно в комнате зажегся свет. Ни Шейндл, ни Зива не успели заметить, как это произошло. На пороге комнаты стоял Цви в пижаме, и взгляд его не сулил ничего хорошего.
| ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА | СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА |
перевод: г-жа Лея Шухман
