На дворе 1306 год. Король Филипп IV Красивый повелевает арестовать евреев, конфисковать их собственность и изгнать из Франции. Евреев обязали в течение месяца покинуть Францию, они могли взять с собой только по 12 су на человека. Отныне евреям было запрещено «вступать на землю Франции».
Рав Рефаэль Менахем ехал обратно на север. Тогда, в наполненном горечью месяце Аве, когда объявили, что все евреи изгоняются из Франции, они решили двигаться на юг, в Прованс. Здесь евреи жили в безопасности. Однако дом, имущество – все пришлось бросить, спасаясь от королевского указа.
Рав Рефаэль Менахем, переодетый нееврейским негоциантом, приехал теперь неузнанным обратно во Францию, чтобы попытаться узнать, что происходит, и по возможности обрести помощников и союзников. Он остановился в Париже в доме одного влиятельного нееврея, господина Анри Фельона, где тот жил со своей матерью, вдовой Фельон. Рав хотел привлечь его к помощи изгнанным евреям, возможно, как ходатая. Рав Рефаэль старался поменьше выходить из дома, но, поскольку он не был ранее жителем Парижа, вероятность, что его узнают на улице, была невелика. Проезжая через города, он видел, что здания синагог были отданы на поругание, а парижскую синагогу сам король отдал своему кучеру. Надежда на хороший исход принятой на себя миссии поколебалась, но рав Рефаэль решил остаться еще немного в городе.
Наступил очередной день очередного святого. Все соседи пошли в церковь – нужно же благословение на пирушку. Хозяин дома, обеспокоенный, сказал раву Рефаэлю, чтобы тот непременно пошел с ним на религиозную службу, иначе, не ровен час, люди поймут, что он еврей. «Соседи всегда все знают друг про друга, а что еще не знают, за тем пристально наблюдают. Проблемы ведь не нужны ни Вам, ни мне». Пришлось согласиться.
К церкви стекались толпы народа. Г-дин Фельон, привычно осмотрев разодетую к празднику толпу, сказал, что, видимо, в церкви будет большая давка и, возможно, их ототрут одного от другого. Рав Рефаэль может в лучшем случае просто потеряться, ну а в худшем – его могут раздавить или вынести через другой выход. Оказалось, что на этот случай он прихватил с собой веревку, которой предложил обвязаться им обоим за пояс, чтобы не произошло того, чего он так опасается. Рав Рефаэль согласился.
Когда здание было забито горожанами до отказа, священник начал говорить. Говорил он все больше о евреях, и все больше – гадости. Толпа слушала, затаив дыхание. Рав Рефаэль слушал тоже, но не понимал, к чему такие разговоры, ведь все евреи были выселены. Он смотрел вокруг на лица стоящих рядом с ним людей и видел, что они все больше воодушевляются от пламенной речи. Даже у г-дина Фельона все больше мрачнеет лицо, а в глазах загорелся жестокий огонь.
Рав Рефаэль Менахем тихонько отвязал веревку от своего пояса и медленно отошел ко входу, встав так, чтобы видеть, что делает недавно еще гостеприимный хозяин, но чтобы самому быть в тени.
В этот момент священник закончил свою речь оглушительным визгом:
– И поэтому мы должны убить всех евреев, любого из них, где бы он ни находился!!
Оглушенная толпа заволновалась, озираясь, ища жертву. И тогда г-дин Фельон крикнул:
– Один из них сейчас здесь! Он стоит справа от меня!
Вся толпа будто сгустилась и навалилась на какого-то человека, стоявшего справа от Фельона. Они в едином порыве ненависти зарезали невинного.
Видя это, не помня себя от ужаса, рав Рефаэль Менахем убежал. Ноги сами принесли его в дом, где он поселился. Собственно, больше идти ему было некуда. Ему открыла престарелая мать Фельона, и он, почему-то доверяя ей, в ответ на ее расспросы, все рассказал и попросил о милости и помощи.
Она отвела его во внутренние комнаты, где тщательно спрятала, пообещав помочь и поговорить с сыном.
Фельон ходил по городу грустный, осознав, что под влиянием истеричного проповедника убил человека, приехавшего просить его о помощи. Нигде не найдя покоя, вечером он вернулся домой.
Мать провела его в гостиную, попыталась накормить, но он отказался. Тогда она спросила:
– Анри, почему на тебе лица нет? И где тот еврей, что был с тобой?
Фельон повинился перед ней. Он честно рассказал ей все, что произошло в церкви. Она долго ругала и бранила его. Он соглашался со всем, говорил, что теперь очень сожалеет. Если бы только можно было все вернуть!
Вдова Фельон, сделав эффектную паузу, сказала:
– На твое счастье, Анри, произошла ошибка. Был убит другой человек, а твой гость выбрался оттуда и пришел сюда, цел и невредим.
Анри Фельон не верил своим ушам! Тогда его мать позвала рава Рефаэля, и когда тот вышел, обрадованный хозяин обещал ему всяческую помощь и поддержку. И, конечно же, ни в коем случае не выдавать его никаким властям – ни светским, ни религиозным.
