Книжка третья
Глава VII
Вот-вот должна была открыться франкфуртская ярмарка, и, как обычно, мужу предстояло ехать туда самому. Во Франкфурте он навестил своего брата, ученого Ицхока Гамельна и, рассказав ему все, что произошло между ним и Иегудой Берлином, попросил рекомендовать солидного знатока Талмуда, поскольку вскоре ему предстоит явиться в Гильдесгейм, где, если только он не решит отказаться от своих претензий, каждая сторона должна представить собственного арбитра.
Мой свояк сразу же сказал мужу: «Считай, что ты уже проиграл, согласившись на суд в общине, где живет противник!»
Муж указал на трудности, с которыми он столкнулся, а свояк опять повторил: «Брат мой, ты абсолютно прав, и, возможно, тебе удалось бы доказать свою правоту и твои претензии были бы признаны обоснованными, будь у тебя беспристрастные судьи и рассматривайся дело на нейтральной территории». На что муж отвечал: «Делу не поможешь, пусть события разворачиваются по желанию Б-га! Но, пожалуйста, рекомендуй мне честного адвоката». Подумав, свояк предложил: «Реб Ошер, который заседает в нашем раввинате, молод, и у него хорошая голова. Он годится для такого дела, но моя точка зрения тебе известна!»
Муж пошел к реб Ошеру, показал договор и документ о расторжении, после чего тот сказал: «Не беспокойтесь: дело ваше справедливое, и я с вами поеду».
На ярмарке муж посоветовался со своим братом, не может ли тот рекомендовать ему честного парня для работы в его деле. Короче говоря, ему рекомендовали Исохара Коэна, которому, увы, суждено было сыграть роль Ирода в моей семье, и о котором я расскажу позднее.
Как только ярмарка закрылась, муж и его адвокат отправились в Гильдесгейм подавать иск.
Как рассказать об этой истории? На ста листах не опишешь все, что произошло.
Наш адвокат ничего не смог добиться, он был против двоих. Не мог он согласиться и с несправедливым приговором, а когда ему пригрозили тюрьмой, если он не уступит, добрый реб Ошер потихоньку покинул Гильдесгейм, но не раньше чем представил судьям пространное «мнение адвоката», конечно, в пользу моего мужа.
Раввин Гильдесгейма и парнас еврейской общины – воздержусь назвать их имена, поскольку сейчас все они уже предстали перед Вечным Судьей, – телом и душой были преданы Иегуде Берлину и всячески старались навязать моему мужу очень невыгодное соглашение. Муж не хотел принимать их условия, и это могло обернуться нескончаемой судебной тяжбой.
Свекор, живший тогда в Гильдесгейме, со слезами на глазах умолял моего мужа: «Дорогой сын, – говорил он, – сам видишь, что тут происходит. Прошу тебя, ради Б-га, не допускай нескончаемой тяжбы. Запасись терпением и постарайся выговорить наилучшие условия. Б-г тебя наградит, и ты наверстаешь то, что здесь потеряешь».
Против воли муж согласился пойти на мировую. Можете себе представить условия, которые были ему продиктованы!
Одно скажу: в конечном счете мы лишились трети всего своего имущества!
В этом я виню не столько Иегуду Берлина, сколько тех, кто его подстрекал. Сейчас мы уже всех их простили. Не затаили зла и на Иегуду. Должно быть, он считал, что требует только то, что принадлежит ему по праву. Иначе не стал бы — думаю, не стал бы – вести себя таким образом. Но мужу моему пришлось солоно! Однако кто сумел бы помочь ему в таких обстоятельствах? «Кто молится о том, что произошло, молится понапрасну».
Не прошло и месяца, как Г-сподь Всемилостивый, видя нашу правоту, открыл такие возможности перед нами, что мы почти полностью возместили убытки.
Со временем доверие и взаимопонимание между мужем и Иегудой восстановились. Позднее я расскажу вам, с какими почестями приняли меня он и его жена, когда я приехала в Берлин. Иегуда никогда не упускал возможности оказать деловую поддержку моим детям, так что в конечном счете жаловаться на него не приходится.
По моему глубокому убеждению, если бы наше товарищество приносило хорошую прибыль, никакой бы ссоры не произошло. Но похоже на то, что для Исохара Коэна эта ссора стала большой удачей. С тех пор дела его пошли в гору, и он стал богатеть.
продолжение следует
