Глава X
Мамочка осталась вдовой с тремя сиротами. Мой добрый отец завещал ей 1600 рейхсталеров и по 1400 рейхсталеров каждому ребенку. По правде говоря, детям должно было достаться больше, но их ограбили более чем на тысячу талеров – об этом я, возможно, расскажу поздней.
Ни мой муж, ни реб Йосеф, муж сестры Эльки, не получили ничего, хотя по закону каждый из них мог претендовать на половину сыновней доли. Но они отказались от своих прав в пользу нашей матери и осиротевших детей.
Спустя год после смерти моего отца им удалось устроить помолвку моего брата Вольфа с дочерью Якова Лихтенштадта из Праги.
Реб Яков, пользовавшийся репутацией хорошего и справедливого человека, до самой смерти оставался парнасом всей провинции и был чрезвычайно богат, но, поссорившись со своим пасынком Авроомом Лихтенштадтом, к концу жизни он лишился всего состояния.
Свояк Йосеф сопровождал моего брата Вольфа на пир, устроенный по случаю помолвки. По возвращении он, захлебываясь, рассказывал о пышности празднества и о роскоши в доме Якова Лихтенштадта – последний находился тогда в зените своего благосостояния.
Муж сопровождал жениха на свадьбу вместе с Исохаром Коэном, который все еще служил у нас. Свадьба была отпразднована пышно.
Свояк и муж предприняли эти поездки за свой счет, ни копейки не попросив на расходы у моей матери.
Все состояние отца было вложено в драгоценности, поэтому муж и свояк решили провести аукцион. Они обратили все отцовские драгоценности в наличные, чтобы мать могла достойно выдать замуж своих дочерей, когда найдутся подходящие женихи.
Вскоре на Лейпцигской ярмарке моя сестра Мата была обручена с сыном богатого и ученого раввина Моделя Риса. Свадьба состоялась в Гамбурге.
Общеизвестно, каким превосходным человеком был рабби Модель. А такой доброй женщины, как его жена Песя, не было во всем мире! Такого благочестия среди еврейских женщин не знали со времен Сары, Ривки, Рахели и Леи. При этом Песя была очень способной женщиной: она успешно вела коммерческие дела и обеспечивала достойный уровень жизни мужу и детям как в Вене, так и позднее, когда они переехали в Берлин.
Дело в том, что рабби Рис был больным человеком. Болезнь приковала его к постели, и он не мог заниматься делами. Однако слух о его необычайной мудрости прославил его во всем мире. Его очень любил и курфюрст Бранденбургский – да возвеличит имя его Г-сподь! – который однажды сказал: «Если бы ноги его были такими же, как голова, равных ему не было бы в мире!».
Оба – и Модель Рис, и Песя – умерли в Берлине в богатстве и почете. Завещание Песеле – это поучительное чтение.
Не стану сейчас писать о нем, но всякий, кто захочет, может обратиться к ее детям, потому что они любовно берегут этот замечательный документ.
Теперь незамужней оставалась только моя младшая сестра Ривка, но и ее удачно выдали замуж за сына моего свояка Лейба Гамельна, жившего в Бонне. Этот Лейб был отличным человеком: многие годы он возглавлял свою общину и соседние еврейские общины. У него тоже было порядочное состояние.
Вместе с сыном Шмуэлем он отправился в Гамбург, где и была отпразднована веселая свадьба. Никто не подумал бы, что моя мамочка – вдова: свадьба была такой пышной, как если бы мой дорогой отец был еще жив. Никто из видных лиц еврейской общины не пренебрег приглашением – все явились как один, чтобы выказать уважение моей матери.
После свадьбы Лейб Боннский вернулся домой. Спустя полгода он умер – умер в знатности, богатстве и почете, оставив по себе добрую славу.
Сын его Шмуэль вместе с моей сестрой немедленно выехали в Бонн, чтобы вступить во владение завещанным имуществом. В Бонне Шмуэль преуспевал в делах и приобрел много друзей. После смерти отца он был избран парнасом боннской еврейской общины.
Спустя несколько лет вспыхнула война между королем Франции и кайзером. Французы двинулись на Бонн и заняли его. Дом Лейба Боннского, доставшийся ему в наследство от отца, подобно всем остальным домам, был разграблен и сожжен. Лейб потерял все, что имел, и, будучи не в состоянии продержаться самостоятельно, приехал к родственникам в Гамбург. Много можно написать о том, как он снова встал на ноги, как затем его опять постигла неудача, и он впал в нужду. Поистине он был благочестивым и богобоязненным человеком. Да поможет Г-сподь в час нужды ему и детям его, рожденным и воспитанным в богатстве и довольстве, вступившим в браки, которым, увы, не всегда сопутствовала удача, неблих!
Как учит нас история царя Креза, никто не может назвать себя счастливым, до самого последнего часа своей жизни.
Теперь моя матушка переженила или выдала замуж всех своих детей, и все браки, к ее большой радости, оказались удачными, все дети были здоровы и пользовались большим уважением. Когда умер мой отец, матушке было около сорока четырех лет.
Хотя она могла бы вторично выйти замуж, и все претенденты на ее руку были очень богатыми людьми, добрая женщина предпочла оставаться верной памяти мужа и жила самостоятельно, мудро распорядившись оставшимися у нее небольшими средствами. Она жила в своем собственном маленьком домике вдвоем с экономкой, в мире и довольстве.
Пусть Г-сподь вразумит каждую женщину, которой доведется потерять любимого мужа, последовать ее примеру.
Много можно написать о том, как мирно и спокойно жила моя добрая матушка, довольствуясь тем малым, что у нее было, сколько добра она делала при своих малых средствах, как терпеливо сносила все ниспосланные ей Г-сподом испытания. Да поможет ей Б-г и дальше вести такую жизнь, вплоть до прихода нашего Мессии!
Нельзя пересказать, как любили дорогую мою родительницу ее дети и внуки, – да позволит ей Б-г дожить до ста лет!
