«Я вспоминала, как плакала ночи напролет в темноте своей спальни, случайно увидев на улице беременную женщину; вспоминала долгие годы лечения от «бесплодия»…»
Послесловие Рахели
«МАЗАЛЬ ТОВ! МАЛЬЧИК!» — торжествующе воскликнул доктор Розенберг. Было 28 июня 1985 года, девятое тамуза по еврейскому календарю, и я только что родила нашего первого «сабру» — ровно через семь минут после того, как меня привезли в иерусалимскую больницу Мисгав Ледах.
Эти четвертые в моей жизни, куда более быстрые, чем все предыдущие, роды совершились так стремительно, что когда Авраам, ненадолго задержавшийся снаружи, чтобы припарковать машину, поднялся ко мне в палату, ребенок уже появился на свет!
Впрочем, Авраам тут же появился рядом с моей постелью. С гордостью посмотрев на нашего новорожденного сына, он расплылся в улыбке и спросил, как я себя чувствую.
«Я-то, слава Всевышнему, в порядке, — ответила я, — но вот что скажет наша бедная Двора?! Она так хотела маленькую сестричку!»
«Не беспокойся, — уверенно сказал Авраам. — Ты же знаешь Двору. Она немного поворчит по поводу очередного братика, а через три минуты уже будет тискать и няньчить маленького точно с таким же удовольствием, как если бы это была девочка.»
Я знала, что он прав. Когда он вышел, чтобы позвонить домой и сообщить радостную новость, я устроилась поудобнее и стала разглядывать своего малыша, уже успевшего к тому времени удовлетворенно и сосредоточенно присосаться к груди.
Подумать только — сухая пеленка, немного теплого молока да материнская рука, рядом с которой можно уютно свернуться, — это все, что такому крохотному человеческому существу нужно для счастья. Но для меня минута, когда я разделила счастье жизни со своим ребенком, который долгие месяцы был неотъемлемой частью меня самой, моего организма, а теперь стал отдельным живым существом, была вершиной целой жизненной одиссеи — того многолетнего и напряженного поиска пути, который вернул нас обратно к нашим корням, к Б-гу, к Торе и мицвот, к Эрец Исраэль.
Погруженная в тишину этих минут, обволакивавших меня, как кокон, я вдруг поняла, что имели в виду наши мудрецы, когда говорили: «Богат тот, кто доволен своей долей.»
Мы больше не испытывали необходимости или желания искать, странствовать, пробираться в лабиринтах чужих культур и верований — мы уже нашли свое, слава Всевышнему, барух а-Шем.
Воспоминания мягкими волнами накатывали на берега моей памяти: детство, согретое любовью родителей и семейным теплом; колледж, где началась моя самостоятельная жизнь и где я встретила своего будущего мужа; первое путешествие в Европу с подругой Иреной и бесчисленные города, где в каждом отделении компании «Американ Экспресс» меня уже ожидали письма, подписанные «Алан» и нетерпеливо звавшие меня поскорее вернуться домой; наша свадьба; дипломный год в Корнуэлльском университете, приправленный экзотически пикантным кругом друзей, представлявших чуть ли не все мыслимые уголки мира; наша Преподавательская лямка в Вест-Индском университете на островах Тринидад и Тобаго в Карибском море, где солнечные блики круглый год пляшут на голубом зеркале глубоких морских вод и на белоснежном песке бесконечных пляжей; возвращение в Штаты, где я включилась в работу над специальными воспитательными программы; горькая радость работы с подростками из нуждающихся семей, и, наконец, наши многолетние бесплодные попытки обзавестись собственными детьми.
Я вспоминала, как плакала ночи напролет в темноте своей спальни, случайно увидев на улице беременную женщину; вспоминала долгие годы лечения от «бесплодия» — все эти графики, настойки, пилюли, скрытую напряженность нашей семейной жизни.
А потом — решение взять приемного ребенка, решение, которое, разумеется, мы приняли сами, но явно не без подсказки свыше. Способ его осуществления, несомненно, был разработан на Небесах.
В тот день, когда Авраам нашел Двору на тайпейском вокзале, нам был послан настоящий Небесный дар.
В этот момент началась серия событий и превращений, которая наверняка может быть названа одним из чудес нашего времени. Вообще говоря, людям, взявшим на воспитание приемного ребенка, довольно часто случается вскоре после этого обзавестись собственными детьми. Но наш первенец родился через целых четыре года после удочерения Дворы и именно в тот момент, когда она прошла гиюр, и мы решили круто изменить наш образ жизни и все наше прежнее поведение! Моя подруга и наставница ребецин Рухама Шайн наверняка назвала бы это «чистейшим образчиком Ашгаха пратит» — вмешательства Всевышнего в жизнь людей.
Разумеется, в жизни нет ничего случайного.
Творец непрерывно следит за каждым человеком и помогает ему, так что, в конечном счете, все, что совершается, — совершается к лучшему. Трудности помогли нам повзрослеть, созреть духовно и интеллектуально. Мы начали понимать многие вещи и обрели выдержку, которой мне, в частности, так недоставало в первые годы нашей семейной жизни.
Сегодня, прожив на свете сорок один год, я гораздо лучше, чем в молодости, подготовлена к тому, чтобы вновь взять на себя ответственность, связанную с материнством, и счастлива, что мне еще раз выпала эта завидная роль.
Наши дети с самых первых лет жизни овладевают мудростью Хумаша, Мишны, Гемары и многих других наук, с которыми мы сами, их родители, все еще справляемся с большим трудом. Но, будучи баалей тшува, мы тоже можем дать им кое-что в подарок: нашу способность по достоинству оценить тот прекрасный мир идишкайта и фрумкайта, в котором они родились. Для нас он никогда не будет чем-то само собой разумеющимся.
Авраам вернулся — я почувствовала это раньше, чем увидела его рядом с собой. Он посмотрел на сына, который уже спал у моей груди, потом глаза наши встретились.
«Ты так глубоко задумалась, — сказал он, — я не хотел тебе мешать.»
«Ничего особенного, — ответила я, — просто кое о чем вспомнила.»
Мы посмотрели друг на друга и безмолвно обменялись всем самым важным и дорогим, о чем думали в эту минуту.
Говорят, что в счастливых, прочных семьях между мужем и женой всегда пребывает Шхина (Божественное Присутствие), которая помогает им на жизненном пути. Всевышний участвует в создании самой атмосферы такого дома, согревая его теплом и светом семейного счастья. Я ощущала это Присутствие и знала, что на нас покоится Его благословение. Подняв к небу глаза, взгляд которых без слов выражал все мои мысли, я молча поблагодарила Его за то, что Он даровал мне такого необыкновенного спутника, готового разделить со мной все тяготы и радости жизни.
«Кстати, — спросила я, не в силах сдержать улыбку, — как отреагировала бедная Двора?»
«В точности, как я ожидал, — ответил Авраам. — Сначала она не хотела поверить, что ребенок уже родился. Потом с надеждой и отчаянием в голосе сказала: “Можешь мне не говорить, папа, — у мамы опять мальчик!” И через секунду:
“Но он красивый, да? А как мама себя чувствует? Когда я смогу прийти посмотреть на него? О Г-споди, еще один братик! Ну, ладно, вам осталось родить еще трех, и место в Ган Эден вам с мамой обеспечено”!»
Мы расхохотались, и я подумала, что Двору нужно на самом деле называть не «бедной», а «богатой» — в самом точном смысле этого слова. На самом деле мы все были куда богаче, чем нам это рисовалось в самых невероятных наших мечтах.
СПУСТЯ ВОСЕМЬ ДНЕЙ Авраам произнес свою «тронную» речь на брит-миле, выразив в ней наши радость и благодарность, которые мы так глубоко ощущали.
«Наши праматери, — сказал он, — знали, что у Яакова будет двенадцать сыновей, по три сына на каждую из его четырех жен. Поэтому, когда Леа родила четвертого сына, она возблагодарила Всевышнего за то, что Он дал ей больше, чем ей полагалось. Она назвала этого сына Йегудой, объяснив свой выбор тем, что это имя происходит от слова “благодарность”: — “Ныне поблагодарю Г-спода”.
Мы с Рахелью ждали двенадцать лет, пока Он не послал нам первого сына. Затем мы были удостоены второго и третьего. Сегодня делают брит-милу нашему четвертому сыну, и мы возносим особую благодарность Всевышнему за то, что Он дал нам больше, чем нам полагалось. Поэтому, вслед за Леей, мы называем нашего сына Йегудой.»
продолжение следует
