Что такое для нас красота? Что мы чувствуем при упоминании этого слова?
Одним из наиболее подходящих эпитетов, вероятно, будет свет. Красота как бы освещает нашу жизнь, создает легкое, приятное настроение.
С этой точки зрения, попробуем разобраться в одном из аспектов Творения мира. Сказано в Торе, что в начале Творения в мире был хаос, и весь мир находился в темноте. Говорят мудрецы, что в описании первозданного хаоса содержится для нас намек на все последующие изгнания. Так, одним из слов, описывающих этот хаос, является «тьма», и в этом понятии мудрецы увидели намек на Грецию.
Пишет Рамбам, что таким же образом, как мудрец Торы познается в своих знаниях и мыслях, так же его можно опознать по его делам. И не просто дела его отличаются от дел простых людей, но более того, говорится, что взгляд человека, далекого от Торы, противоположен взгляду мудреца Торы, и на примере Греции это хорошо видно.
Вспомним курс истории средней школы – не было ни одной другой культуры, которая бы превозносила красоту так высоко, как это делалось в Древней Греции! Пожалуй, можно уподобить этому только эпоху Ренессанса, но даже деятели той эпохи стремились в первую очередь уподобиться Греции! Воспевание красоты на древнегреческий манер стало для всего мира воплощением гармонии и идеалом прекрасного.
Как же может быть, что при всем этом именно Грецию, которая так высоко превозносила культ красоты, мудрецы уподобляют тьме?!
Что же такое на самом деле красота?
В конце книги Мишлей есть фраза, знакомая многим: «шекер а-хен ве hэвель а-йофи, иша ират Ашем hи титhалаль» – «ложь привлекательности и суета красоты, женщина Б-гобоязненная – она будет прославлена». Ни у одной фразы в ТаНаХе нет поверхностного смысла, и приведенная фраза про истинную красоту не является исключением. Разберем каждое слово по отдельности.
Шекер а-хен – «ложь привлекательности». Хен – это не классическая, безусловная красота. Хен – это красота, которая субъективна и зависит от того, какими глазами на нее взглянуть. Сказано про царицу Эстер, что она «маца хен» – находила милость в глазах окружающих. А между тем нигде не упоминается ее красота. Более того, мидраши говорят, что она весьма необычный цвет лица! Хен как будто напоминает нам о чем-то приятном, и по аналогии мы воспринимаем человека (или вещь) как безусловно приятного. Мы привыкли к тому, что обычно человек улыбается, когда у него светло на душе, хорошее настроение, и этот заряд положительной энергии он передает окружающим – и вот мы уже непроизвольно улыбаемся ему в ответ. Что на самом деле происходит у такого человека в душе – мы не можем знать, но просто тот факт, что на лице у него улыбка, вызывает наше расположение, такой человек кажется нам приятным. Слово хен, как правило, употребляется в составе фразы «маца хен бе эйнав» – нашел милость в его глазах. Таким образом, хен – это субъективное восприятие, не обязательно одинаковое для всех людей.
Также есть фраза «хен маком аль яшвав» – у каждого места есть особый шарм для тех людей, которые там проживают. Объективно можно найти много других мест, которые будут лучше, однако, если у нас связаны теплые воспоминания с городом детства, или с тем местом, где мы живем (тут у нас семья, дети, хорошая работа и душевные соседи), то именно это место будет для нас самым милым на земле.
С понятием «йофи» все немного проще: это признанная большинством объективная красота, соответствующая определенным стандартам, которая не становится менее прекрасной в зависимости от того, кто на нее смотрит.
Нет в мире большей лжи, чем когда пытаются взять какое-то понятие и извратить его до состояния, противоположного истинному. Рассказывают историю о том, как рав Йехезкель Левинштейн пришел проститься с одним из больших мудрецов Торы. На похоронах было много людей, многие плакали. Рав Левинштейн собрал всю силу воли, чтобы сдержаться и не заплакать. Его спросили: почему вы сдерживались? Ведь, кроме того, что скорбь совершенно понятна, слезы могли бы побудить многих других людей к раскаянию! Рав Левинштейн признался, что за день до этого в его семье произошло большое горе: умер его внук. «Если бы я заплакал, это были бы слезы и по моему внуку, а не только по мудрецу Торы. А нет ничего хуже, чем лживые слезы!»
Вся современная реклама построена на лжи:
нам показывают красивый дом, в котором живет идеальная семья с красивыми детьми, и все они пользуются определенной маркой техники, едят определенную еду и ездят на определенной машине. В следующий раз, когда в магазине мы увидим эту технику или эту еду, у нас возникнут ассоциации с красивым домом и образцовой семьей – и мы захотим стать причастными к ним, купив продукт. Когда мы приходим выбирать машину в автосалон, нас встречают улыбчивые люди в опрятных костюмах, некоторые даже в галстуках, и все время они нам улыбаются и всячески выказывают свое расположение – только чтобы мы купили то, что им выгодно. И вот мы уже купились на эту ложь, поверили в то, что этот чудесный человек действительно думает о моем благе! Что же происходит на самом деле, каждому из нас понятно… В этом – ложь привлекательности, «шекер а-хен».
Про красоту же сказано – «hэвель а-йофи». Слово hэвель обычно переводят, как суета, но его истинный смысл – пар, т.е. что-то временное, как пар.
«Б-гобоязненная женщина будет прославлена» – получается, что ни привлекательность, ни красота не имеют никакой ценности, самое главное – лишь быть Б-гобоязненной! Если так, спрашивает Виленский Гаон, почему же Тора так часто и настойчиво подчеркивает внешнюю красоту наших праматерей – Сары, Рахели, Ривки? Говорит Виленский Гаон, что мы просто неправильно понимаем стихи Писания: действительно, сами по себе и миловидность, и красота – ничто, обман и пустое.
Но если женщина красива, и корень ее красоты – в ее Б-гобоязненности, то такая женщина будет прославлена, в том числе и за свою красоту!
В трактате Брахот рассказывается про большого мудреца Торы, раби Йоханана. Когда заболел его ученик, раби Элиэзер, раби Йоханан пришел его навестить.
Была большая темнота, и, чтобы что-то увидеть, раби Йоханан закатал рукава рубашки – от его тела исходило такое сияние, что вся комната осветилась. Тогда он увидел, что раби Элиезер лежит и плачет.
«О чем ты плачешь? – спросил его раби Йоханан. – Может быть, ты плачешь о том, что умираешь так рано, не успев выучить достаточно Торы? Не плачь! Ведь мы учили, что Всевышний дает каждому человеку награду в соответствии с теми силами, которые он вложил в достижение цели! Пусть ты не все успел, но ты очень старался и много сил вложил в изучение Торы – и ты получишь большую награду! А может быть, ты плачешь потому, что не был богатым человеком и не мог давать достаточно цдаки? Не плачь об этом, ибо не каждый удостаивается “двух столов”, – ты изучал Тору, и это дано не каждому!»
Но не об этом плакал раби Элиэзер: «Я плачу о твоей красоте, которая через 120 лет достанется земле и червям». Ответил раби Йоханан: «Раз так, то ты прав», и они стали плакать вместе. Душа раби Йоханана была настолько возвышенной и прекрасной, что повлияла на его тело, и оно тоже стало прекрасным и поднялось на ступень ближе к духовному – и об уходе из мира такой души плакали мудрецы…
Сказано: «Мудрость человека озарит его лицо». На иврите лицо называется «паним», от слова «пним» – внутренний.
Лицо – это то место в человеческом теле, которое отражает внутренний мир, и не случайно существует поговорка «глаза – зеркало души». Говорит Рамхаль в книге «Дерех Ашем», что душа не по своей воле спустилась в этот материальный мир – он ей чужд и неприятен. Работа души в нашем мире заключается в том, чтобы, соединившись с материальным телом из плоти и крови, путем исполнения заповедей она как бы приподняла тело над материальным, приблизила его к духовному, и, тем самым, сама поднялась на более высокий уровень.
В Торе мы встречаем еще одно упоминание женской красоты – когда речь идет об «эшет йефат тоар», женщине, красивой видом.
Речь идет о ситуации, когда на войне еврейский воин увидел чужеземку, которая ему понравилась настолько, что он захотел на ней жениться. Тора не запрещает однозначно такой союз, но ставит определенные условия. Во-первых, эта женщина должна пройти некий период «карантина», находясь в доме безвыходно в течение месяца. Во-вторых, в этот период она должна сменить все свои красивые наряды на что-то более простое, сбрить свои волосы (как известно, волосы – одна из самых привлекательных вещей в женской красоте), не стричь ногти (что означает – не следить за собой) и оплакивать своих родителей.
А по истечении этого месяца стоит взглянуть на такую женщину новыми глазами и решить, стоит ли создавать с ней семью, или же это был сиюминутный импульс под влиянием ее шарма.
Про праматерь Сару сказано другое. Когда они с Авраамом спускались в Египет, он сказал «Сейчас я узнал, что ты красива», на иврите «иша йафат марэ».
Сама форма слова «женщина» отличается: про чужеземку-идолопоклонницу сказано «эшет», тогда как про Сару – «иша». Следуя правилам грамматики иврита, мы увидим, что форма «эшет» не является самостоятельной, а обозначает принадлежность к чему-либо. Это скорее определение, нежели существительное. Поэтому, понятие женщины в случае с идолопоклонницей не существует само по себе. Главное, что видит в ней еврейский воин – это ее внешняя, проходящая красота: волосы, платья, украшения, ее же внутренняя суть, душа совершенно не важна.
Сара была прежде всего человеком, женщиной, совершенным созданием Творца – и уже после этого – красивой женщиной. Сара была настолько возвышенна душой, что, говорят наши мудрецы, красота Сары по сравнению со всеми другими женщинами – это как красота человека по сравнению с обезьяной.
Тора хочет, чтобы мы поняли разницу между этими видами красоты, между тем, откуда она берет начало: это красота внутренняя, источником которой является возвышенная душа, или лишь внешняя, которая смоется вместе с косметикой?
Именно поэтому Тора не спешит дать разрешение соединиться с чужеземкой: прежде всего, надо «смыть» с нее весь хен, привлекательность – снять красивые одежды, дорогие украшения, сбрить волосы и перестать стричь ногти. После месячного оплакивания своих родителей – что останется от ее йофи, внешней красоты? Не испарится ли она, не будучи поддержанной нарядами?
Не так Тора говорит о Саре. Авраам произносит вслух признание ее красоты именно по дороге в Египет. Так как и в дороге, не имея привычной возможности следить за собой, Сара не стала менее красивой – и Авраам признал это. Кроме того, они спускались в Египет, спасаясь от голода, и вынуждены были двигаться максимально быстро в условиях стесненности средств, а в такой дороге люди, как правило, уставшие, и не могут все силы тратить на то, чтобы быть приятными окружающим. Сара же сохраняла и хен, и йофи, несмотря ни на что – потому что они шли у нее изнутри, черпали силы в духовном.
Греция берет свое название от имени Яван, а он, как известно, был сыном Йефета, который символизировал красоту.
Мы видим в Торе, что задолго до образования древнегреческого государства Яван, Грецию обозначили как продолжателя традиций красоты. Однако у этой красоты есть условие. Как сказал Ноах, благословляя детей: «ве йишкон Йефет бе оhалей Шем» – внешняя красота может существовать только как выражение красоты внутренней, подчеркивая ее!
В Мишне, в трактате Недарим есть рассказ про юношу, который сделал недер (дал обет) о том, что никогда не женится на определенной девушке. Его уговаривали передумать – обращали его внимание на то, какие прекрасные душевные качества есть у девушки, однако переубедить его было невозможно – «Она некрасивая!» Тогда раби Ишмаэль сделал следующее: приказал привести ее в порядок, причесать и дать ей дорогие украшения, после чего показать ее юноше.
«Ну, – спросил у него раби Ишмаэль, – эту девушку ты имел в виду, когда давал недер никогда на ней не жениться?» «Конечно нет, – ответил юноша, – я ведь не знал, что она такая красивая!» Раби Ишмаэль расплакался: «Девушки Израиля красивы! Бедность уродует их…»
Удивительная история: раби Йоханан плакал, раби Элиэзер плакал, раби Ишмаэль плакал. Великие мудрецы Торы плакали о красоте!
Причина слез раби Ишмаэля объяснима: когда человек живет, не осознавая своей истинной красоты, не имея подходящей «рамки», чтобы эту красоту выгодно подчеркнуть, то он и воспринимает себя соответственно, и ведет себя в соответствии с тем, как он себя чувствует.
Внешняя красота ценна для нас тем, что подчеркивает духовную красоту.
Если же в человеке ценится только «рамка», внешность, а настоящая «картина», его душевные качества, не принимается в расчет; когда картина даже не как рамка по отношению к рамке, а нечто ненужное, что можно растоптать и выбросить – нет большей лжи, чем эта.
Когда Творец создавал наш мир, Он посмотрел на него и сказал «зе тов меод». Мудрецы учат, что «тов», хорошо – это йецер а-тов, благое начало, а «тов меод», очень хорошо – это уже йецер а-ра, дурное начало. Любую вещь в мире можно повернуть как к хорошему, так и к плохому. Такая дурная наклонность, как чревоугодие – это всего лишь донельзя приумноженное чувство наслаждения, которое дал нам Всевышний затем, чтобы мы могли с радостью благословлять Его дары. Мы чувствуем голод, и держа в руке, например, яблоко, мы осознаем, насколько нам его не хватало, и с чувством благодарим Всевышнего за то, что Он удовлетворяет наши нужды.
Любое желание и даже вожделение человека изначально имеет Б-жественную причину: Всевышний создал его для какой-то цели!
Чем большее наслаждение получает человек от какой-то вещи, тем эта вещь более важна. Однако греки извратили этот принцип совершенно, вычленив только само удовольствие и отбросив в сторону высшую цель.
В книге Мишлей сказано: «Праведник ест, чтобы насытить свою душу, а живот грешников никогда не наполнится достаточно». Виленский Гаон комментирует это так: грешники, получающие удовольствие от еды, могут получать его только пока они голодны, а после того как желудок заполнился – удовольствия не получают. Поэтому они хотели бы иметь еще один живот для постоянного чревоугодия – а это невозможно.
Царь Шломо подчеркивает здесь большую разницу, которая существует между употреблением пищи в случае с праведниками и грешниками: праведники тоже едят, и тоже получают удовольствие от вида, запаха и вкуса еды. Однако для праведника, в первую очередь, это наслаждение души, способ создать условия для того, чтобы искренне и с чувством восхититься в очередной раз щедростью Творца и отблагодарить Его!
А грешник понимает, что еда – это источник животного удовольствия, и на эту небольшую часть он делает основное усилие, продолжая «давить на кнопку удовольствия», пока не пресытится.
Когда мы видим, как берут что-то, что Творец создал для исправления мира, для движения к духовности, и используют это, наоборот, для разрушения – не может быть большей тьмы.
Наш мир похож на тьму, потому что все в нем извращено: там, где есть запрет, мы видим путь к цели, а там, где лежит наша истинная цель, видятся нам препятствия. Греки взяли одну из самых важных вещей, которая помогает нам становиться выше и чище – красоту – и использовали ее для служения низменным инстинктам, оставив лишь поверхностное. И в этом – огромное извращение мира, большая ложь. Именно поэтому мудрецы назвали греческую культуру тьмой – когда непонятно, где добро и где зло, и все перепутано. Что же может помочь нам найти правильный путь? Тора и слова мудрецов, которые для нас – как свеча, освещающая тьму.
Подготовила А. Швальб.
