Почему в Хануку едят левивот (оладьи)? Чтобы согреть левавот (сердца).
Одно из самых ценных качеств человека для Всевышнего – это лев тов, доброе сердце. Что такое греческая философия? Это разум, это мозг. Что сейчас ценится в мире? Мозги. Достижения, прорывы, стартапы. А люди, которые достигли обладания добрым сердцем? Ими пренебрегают…
Где в Танахе мы видим человека с добрым сердцем, но… импульсивного? Это Реувен, сын Яакова. Когда Йосеф требует привести к нему в Египет Биньямина, Яаков отвечает, что не отпустит с ними младшего сына. Тогда Реувен вскакивает и говорит: «Если что-то случится с Биньямином, можешь убить двух моих сыновей!» Яаков отвечает: «Не спустится мой сын с вами». Реувен! Что за слова ты говоришь? Убить двух внуков за сына?! Реувен импульсивен, он думает сердцем. Есть мидраш о раби Тарфоне, который во время урока на умный вопрос говорил: «Кафтор ваферах», то есть «умный, как строение меноры», а на неумный – «Не спустится мой сын с вами» – неуместный, глупый вопрос.
Но Реувен – единственный сын, который приносит маме цветы! Дудаим. И этим он связал себя с праздником Ханука. Кто установил праздник Ханука? Колено Иссахара, мудрецы – бней бина, «знающие времена». «Бней бина йемей шмона каву шир у-ренаним» – поем мы в «Маоз Цур». Они знали, когда устанавливать праздники в еврейском народе. Но кому обязан Иссахар своим рождением? Реувену, который принес маме дудаим. За эти дудаим Рахель была готова отдать свою очередь быть с Яаковом… А Реувен хотел сделать маме приятное, потому что у него доброе сердце.
Ханука – это…
Компенсация
Кроме того, Ханука – это праздник-компенсация. Кому? Каждой из нас. Каждой, кому кажется, что Всевышний не замечает ее работу, не вознаграждает, не воздает ей по заслугам. Аарон первосвященник увидел дары, которые приносили главы колен – и погрустнел, что он не может принести тоже. Зажигать Менору? Замечательно. И все?.. Нет, в будущем в честь победы твоих потомков зажгут Ханукию.
Ханукию зажигают на закате или по выходе звезд, а звезды – это компенсация луне за то, что она уменьшила себя по сравнению с солнцем! Ей дали начала месяцев (Рош ходеш) и спутников – звезды.
Раби Нахман говорит интересные и сложные вещи о Хануке («Эцот Мевоарот», Ханука, 4): «Насколько каждый удостаивается действовать в Йом Кипур, прося: “Пожалуйста, прости”, то есть насколько он удостаивается работать перед Всевышним ради прощения своих грехов, настолько он удостаивается святости Хануки, потому что святость Хануки проистекает из прощения в День Искупления». Что имеется в виду?
Благодарность за добро
Ханука – это праздник, когда мы благодарим за то, что у нас есть. За семью, за работу, за здоровье. Но человеку неприятно благодарить Всевышнего (то есть признавать сделанное ему добро), когда он ощущает себя нечистым от грехов, запятнанным – получается, все это добро мы получили незаслуженно. Совсем другое дело, когда мы очистились в Йом Кипур, на нас нет груза грехов – тогда мы сможем посмотреть на нашу жизнь с благодарностью. Когда человек опрятно и красиво одет, он уверен в себе и на других смотрит благосклонно.
Что сделали греки? Парцу хомот (мигдалай) – проломили стены. В Шир а-Ширим написано (8:10): «Я – стена». У евреев были двери, и греки выломали их – чтобы не было личной жизни, чтобы не было семьи, чтобы жена не ждала мужа, а была «открыта» для всех. Но в Хануку мы зажигаем свечи возле двери, в проеме, чтобы показать, что Всевышний не дал грекам власти над еврейскими женщинами, что Он дает нам семью, любовь и Свою защиту.
Тшува
Бааль Шем Тов говорит, что ступень, которую может достигнуть еврей в Йом Кипур – высока и недостижима, но все же не настолько, как та, на которую может встать любой, даже самый простой еврей в Хануку. Почему? Потому что нет ни одного праздника, у которого есть «дом» в Гемаре. Песах (жертву) евреи ели на крыше дома, в Суккот – мы живем в шалаше, Шавуот – его центр находится в доме учения – в синагоге, в Бейт Мидраше. А в Хануку мы зажигаем свечи в дверном проеме дома, а для этого у человека должен быть дом. Ханука – это праздник, когда можно вернуться ко Всевышнему, – как возвращаются домой.
Но мы не верим в возможность такой тшувы. Мы не верим, что все можно простить и забыть – как не было. Нам очень страшно, грехи велики, все будет плохо – это, кстати, проделки йецер а-ра. «В начале сотворения Б-гом неба и земли, — Земля же была — смятение и пустынность, и тьма над пучиною, и дуновение Б-жье витает над водами, — И сказал Б-г: Да будет свет! И был свет». Свет – это двадцать пятое слово в Торе, – как Ханука, которая начинается 25 Кислева. А что до этого? Раби Шимон бен Лакиш говорит: «Это четыре изгнания. Смятение – это Вавилон, пустынность – это Мидия, тьма – это греки, а пучина – это римляне». Вавилонское смятение – у нас нет теперь места в мире, мы без своей земли! Мидийская пустота – нас хотел убить Аман, и никого бы не осталось. Греческая тьма – она вводит нас в депрессию, заставляет служить Всевышнему без желания. А римское изгнание – это пучина. Маарам из Ротенбурга говорит, что в этом изгнании есть элементы всех предыдущих: смятение и отсутствие места, опасность для жизни, тьма депрессии и ощущение, что этому нет конца. Мы поем в «Маоз Цур»: «Далеко от нас Избавление, и нет конца плохим дням». Но в конце будет свет. Обязательно.
Начать с конца
Недельные главы, соседствующие с Ханукой, рассказывают нам о Йосефе. Вся история Йосефа – это слезы. Детство его кончается, когда собственные братья бросают его в колодец со змеями и скорпионами, – и садятся есть! Потом караван, потом Египет, испытание с женой Потифара, тюрьма… Почему мы не плачем? Потому что знаем, что все кончится хорошо. Так и для каждой из нас – все кончится светом, просто мы еще не знаем конец этого рассказа. Недельная глава Микец – здесь начинает заканчиваться плохое – ми-кец, «с конца». Ни в одном языке нет такого слова: «с конца». В имени Йосеф есть и соф – «конец», и йосиф – добавит. Плохое – это не конец, отсюда все только начинается. Когда я преподаю женщинам, больным раком, я не разрешаю им говорить «хола софанит», больная окончательно. Кто тебе сказал, что это — конец? Поверь мне, нет, не мне – поверь Ему, что это не конец, – и дай Б-гу возможность помочь тебе.
Трагедия?
Именно греки ввели в наши понятия это наслаждение ощущением конца – греческую трагедию. Как это? Все ведет к ужасному концу, а мы с замиранием сердца ждем этого, потому что это… трагично! Йосеф умеет обращать трагедию в хороший конец! Фараон видит страшный сон. Семь тучных коров, которых съедают семь коров тощих, – и не становятся толще. Семь тучных колосьев, которых поглотили семь тощих, – и не стали толще! Кошмар! Он созывает толкователей снов – и что они ему говорят? Трагедия! У тебя родятся 7 дочерей, – и умрут. Ты завоюешь 7 царств, – и потеряешь. Фараон не верит им и прогоняет, он чувствует – это не то. И вот, Йосеф: да, будут годы голода, но сначала будут годы сытости, и если правильно подготовиться, то все закончится хорошо!
Наша жизнь может быть – как семь худых и невзрачных коров: супружество, дети, работа, здоровье, достаток, внешность, квартира, – глаза бы не глядели. Но внутри этих невзрачных коров находятся проглоченные семь коров хороших! Постарайся рассмотреть их! Возьми свечу – посвети себе и найди путь. Как Йосеф. Как у него это получается? По-еврейски. Он не ищет трагедию, не находит в ней ничего притягательного, в мрачности нет ничего красивого! Он ищет выход из ситуации. Потому что он еврей.
Греки – это всегда «анти»: Антиохус, Антигона.
Я учила эту трагедию Софокла на багрут (аттестат зрелости), кусками – даже наизусть. Это кошмар! Мало того, что они все умирают в конце, так еще перед смертью (ну или заключением на постепенную гибель от голода) она говорит такую длинную речь! Зачем? Чтобы растянуть напряжение, чтобы подольше ужасаться перед смертью.
Это не еврейский путь! Евреи не ужасаются перед смертью заранее, не видят в этом ничего завораживающего. Многие думают, что самое страшное – это заболеть и знать, что эта болезнь неизлечима. Но Хани Вайнрот (женщина, которая умерла от агрессивного рака) считала, что самое страшное – это когда дети видят, что мама не веселая. Так рассказала ее дочь. Когда в больнице она раздавала конфеты соседям своей мамы по палате, один из больных сказал: «Спасибо. А я хочу пожелать тебе здоровья. Твоя мама, наверное, уже научила тебя, что это самое важное». Девочка ответила: «Моя мама никогда не говорила, что главное – здоровье. Она всегда говорила, что главное – это радость». Я знаю многих женщин, которые прожили долгую жизнь, но их дети ни дня не видели их веселыми! Мы учимся тому, чтобы быть има смеха (אמא שמחה) – радостной мамой, сокращенно – эш (אש), огонь.
Подготовила г-жа Зисси Скаржинская
