| В НАЧАЛО | ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ | СЛЕДУЮЩАЯ ЧАСТЬ |
А потом… потом как-то скучающий Виктор-Михаэль, в бессчетный раз перечитав постылую газету от корки до корки, незаметно перешел к чтению рекламных объявлений. Одно из них приглашало молодых людей приобрести то ли престижную профессию, то ли бесплатную академическую степень с бесплатным же проживанием в Иерусалиме. На одинокую строчку в самом низу, где крошечными буквами уточнялось “с элементами изучения иудаизма”, Витя, которого Габи уже начал называть Микки, как-то не обратил внимания. Впрочем, на данном этапе его это вряд ли бы остановило. Он твердо решил дать себе шанс на новую жизнь – будь это новая специальность или смена места жительства. А с мыслью, что за любой шанс и выбор нужно чем-то платить, он уже свыкся, и плата в форме посещения каких-то дополнительных занятий за открытие новых возможностей и горизонтов казалась ему вполне сносной и даже снисходительной. Тем более что учиться Витя любил всегда, хотя общественное мнение не всегда его в этом поощряло. Нет, на словах отличников всегда ценили, особенно накануне и главное – во время экзаменов и контрольных. Но на деле слишком демонстрировать свою страсть к учебе считалось дурным тоном. Не комильфо.
Так Михаэль попал в ешиву. И понял, что попал домой. Когда это поняла и Елизавета Аркадьевна, было уже поздно. Никакие надежно испытанные средства эмоционального шантажа – от театральных падений на колени до угроз: “Я этого не переживу, и ты – слышишь: ТЫ – будешь во всем этом виноват!” – на Михаэля не действовали.
Довольно скоро и он сам, и его преподаватели поняли, что из этой “начинающей” ешивы он уже вырос, и в качестве беспрецедентного на то время случая послали в одну из лучших ешив для коренных израильтян. Там Михаэль, возможно, не стал звездой. И даже не совсем стал “своим” – все-таки двадцатилетнюю разницу в воспитании и восприятии не стушевать за считанные годы, да и сам Михаэль не чувствовал в этом никакой потребности. Зато он стал там Михоэлем. В ашкеназском произношении, с ударением на “о”. И удовлетворил свою безымянную жажду, клокотавшую в нем буквально с рождения. Мама с гордостью называла ее “жаждой знаний”, папа – “духовными потугами”, друзья – “игрой в благородство”. Как бы то ни было, именно здесь он нашел то, что по инерции искал годами.
Елизавета Аркадьевна решила пойти на крайний шаг, предложив своему Виктору следовать вместе с ней и Габи в Канаду. “Там и у Габи будет побольше возможностей с теннисом, и материальная обстановка получше будет”. “И твоя дурь пройдет!” – так и щекотала эта фраза ей язык, но с годами Елизавета Аркадьевна убедилась в том, что сдержанность порой выгодно окупается; правда, это был как раз не тот случай – Михоэль остался в “своей” ешиве. Мама с Габи уехали. Последние надежды Елизавета Аркадьевна возлагала на потенциальную невесту своего непутевого, старшего сына, не веря, что на свете найдется достойная спутница, которая по доброй воле согласиться впутаться в “такую, с позволения сказать, жизнь”. И тут Сонечка сбила ей все карты…
Тем временем Сонечка успела принарядиться к приходу Михоэля, который всегда забегал домой с утренней молитвы перед тем, как бежать дальше в ешиву. И даже приготовила ему его любимый, свежий, овощной салат, заправленный оливковым маслом. “И, пожалуйста, без соли!” – каждый раз удивлял он ее своей этой просьбой заново.
– Доброе утро! – поспешила Сонечка к двери, едва заслышав за ней шаги Михоэля и… испугалась. Таким растерянным она его давно не видела. В руке он держал распечатанный конверт. – Что-то случилось? – еще больше забеспокоилась Соня, не услышав в ответ его привычного приветствия.
– Вот! – Михоэль протянул Соне конверт. – К нам едет…
– Ревизор! – не удержалась Соня, даже оценив всю серьезность момента.
– Хуже! К нам едет наша мама!
Конец первой главы. Продолжение следует
| В НАЧАЛО | ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ | СЛЕДУЮЩАЯ ЧАСТЬ |
