История настоящая, только имена я немножко изменила…
Сначала подружились наши младшие сыновья. Им в то время было по четыре года, и они были вместе в городском садике. На следующий год пошли в разные хейдеры, но дружба почему-то не прекратилась. Наверное, потому, что они живут в соседнем подъезде. Но скорее потому, что ее мальчик упорно приходил и вытаскивал моего мечтателя в реальный мир. Когда мой Дани научился читать, его приходилось вытаскивать еще сильнее – с самого дна моря, в которое он погружался с головой. Тем не менее, Шмулик не сдавался. Почти каждый день он стучал в дверь с вечным вопросом: “А можно Дани?” На такую преданность невозможно было не ответить, и, конечно же, они стали друзьями. Потом оказалось, что у Шмулика есть два старших брата, которые по возрасту примерно параллельны возрастам моих двух старших.
И те тоже подружились.
Когда у меня родилась долгожданная дочка, оказалось, что и у тех есть младшая дочь – на год старше моей, что не помешало им года через три тоже подружиться. К тому времени уже я сама очень поощряла и подбадривала эту связь, потому что таких милых, чистых, деликатных и тактичных детей, совершенно лишенных знаменитой “хуцпа исраэлит” (израильского нахальства), я действительно среди израильтян практически не встречала. Они никогда не заходили к нам в дом без явно высказанного приглашения, не просили сладостей (максимум посылали стеснительные взгляды в сторону шкафчика со сладким), не бесились и не орали дикими голосами. В то же время, были полны энергии и радости, свойственной всем детям.
В какой-то момент мне стало очень интересно, кто же их мама, которая сумела их так замечательно воспитать.
Но мамы практически не было видно на улице. Оказалось, что в семье есть еще и старшие дети, и среди них две взрослые девочки, так что у мамы действительно не было причин выходить гулять. Я же в то время выходила практически каждый день, иначе справиться с полной энергии четверкой мальчишек и младшей, не менее активной, дочерью, было тяжело.
Однажды, когда мы вышли на улицу, и моя дочка побежала к своей подружке, я вдруг увидела, что гуляет она не со старшей сестрой, как обычно, а с мамой.
И мы наконец-то познакомились.
Как я и подозревала, мама оказалась такой же милой и тонкой личностью, как ее дети. Вернее, дети – как она. Сама она из известной семьи, мать – как положено харедимной женщине, учительница в семинаре и лектор, бабушка написала серию детских книг под общим названием “Там поступали наши мудрецы”, которые читает уже не одно поколение. Сама она – художница и писательница, и тоже выпустила уже несколько детских книг с собственными иллюстрациями.
Но все это вещи довольно внешние. А внутри вдруг оказалось, что притом, что я выросла в одном конце земли (в Казахстане, а потом в России), а она в другом – здесь, в Иерусалиме; притом, что у нас было совершенно разное детство и разные воспоминания, и разные семьи… При этом я просто обнаружила родную душу, с похожим на мой взглядом на мир, стремлениями, мечтами. Это было поразительно. У меня есть две близкие подруги, которых я очень люблю, с которыми я вместе “выросла” (мы познакомились на семинарах, и, фактически, вместе сделали тшуву), и с которыми мы нередко шутим, что за неимением религиозных сестер мы стали таковыми. Но это было что-то совершенно другое…
В конце концов, мы стали вместе делать алихот, открывая друг друга все больше и больше.
Все это было, собственно, предисловием для той истории, которую я хочу рассказать. Как-то раз, моя подруга рассказала мне, что они начали “слушать шидухи” для старшей дочери. Я была в шоке: “Для Гити? Как это? Ей же только что было пятнадцать!” Гити, которая столько раз была любимым бебиситтером моих младших детей… Гити, которая несколько раз в канун Песаха приходила ко мне и говорила невинным голосом: “У нас уже все готово, и мне скучно… Может быть, есть, чем помочь?” И я радостно взваливала на нее часть бесконечного количества работы, да еще и с ощущением, что это я ей оказываю услугу…
Вдруг оказалось, что это “только что” было четыре года назад. Скромная и милая, как ее мама, красавица Гити, выросла, а я и не заметила…
Прошло некоторое время, подруга рассказывала, что были разные предложения, но пока ничего не дошло до дела. И вот, в одну из таких совместных вечерних прогулок, моя подруга вдруг спросила: “Слушай, а ты знаешь людей в соседнем районе? Израильтян вряд ли, да?” Я сразу же встрепенулась: наверняка, речь идет об еще одном предложении для Гити. Жаль, что не смогу помочь. Я ведь действительно мало кого знаю. Особенно израильтян.
“Слушай, ну скажи, как их зовут… Вдруг я знаю…”.
“Они семья известная… – говорит моя подруга, – отец – большой рав, написал несколько книг. Мать тоже… но вот про нее мне как раз говорили разные вещи, несколько противоречивые, и я просто не знаю, у кого спросить… Их зовут Голдман, и у них семнадцать детей”.
“Голдман?!” – поразилась я. Из всех сотен семей, живущих в том районе – именно Голдман!
“Конечно же, я их знаю! Я участвовала в переводе книги рава Голдмана на русский язык, а потом он давал уроки в ешиве моего мужа, и всем так понравилось, что попросили дать такую же серию уроков и для женщин, и эти уроки давала его жена! И я на них ходила! Я только не знала, что у них столько детей…”
“Вот это да! – моя подруга была поражена не меньше, – я и представить себе не могла, что ты их знаешь! Мне сказали, что мама там немного жесткая…”
“Что за глупости!” – и я обрушила на свою собеседницу ливень положительной информации, подкрепляя свои выводы разными примерами.
Моя подруга очень обрадовалась: “Как здорово! Ты меня избавила от многих сомнений. Мне даже кажется, что я знаю их маму в лицо… Но я сомневаюсь… Вот бы увидеть ее разок – и тогда я буду точно спокойна”.
Я продолжила энергично, в такт шагам, уговаривать ее, что не стоит и сомневаться, что семья потрясающая, и т.п. А у самой промелькнула мысль: “Вот было бы смешно, если бы мы ее сейчас встретили”. Это было вероятно – за всеми этими волнительными разговорами мы не заметили, как дошли до соседнего района, где живет эта семья. Но, с другой стороны, это было совершенно невероятно.
Тем не менее, для Всевышнего нет ничего невозможного.
Мы продолжали обсуждать шидух, когда нам навстречу приблизилась… она. Я не выдержала, и громче, чем обычно, поздоровалась: “Шалом, раббанит!” Раббанит кратко кивнула мне, и пошла дальше. Моя подруга соображает быстро. Как только мы отошли на достаточное расстояние, она выпалила: “Ну, конечно же, я ее знаю! И девочек ее я видела!”
…Придя на помолвку, я тут же оказалась в объятиях раббанит: “Я слышала, ты была у нас чуть ли не главной свахой!” – “Это не я… Это Всевышний! Вот кто главный сват…” – отмахнулась я.
Моя подруга подошла ко мне, сияя невероятной улыбкой: “Как я рада тебя видеть!”
А на свадьбу мы пришли всем семейством, и мои дети чувствовали себя близкими родственниками семьи невесты. Да и я тоже, честно говоря.
